Все люди - враги

Фрэнсис Кларендон происходила из музыкальной семьи, принадлежащей к числу пылких электронов прерафаэлитского ядра. Ее родные были лютеране, обожали Рескина [Рескин Джон (1819 - 1900) - английский писатель, теоретик искусства, идеолог прерафаэлитов, избравших своим идеалом искусство Средних веков и Раннего Возрождения] и к вопросам культуры относились очень серьезно. Фрэнсис находилась под особенным влиянием Кристины Россетти [Россетти Кристина - поэтесса, член "Братства прерафаэлитов", созданного английским живописцем и поэтом Д. Г. Россетти], которую она видела однажды, в детстве, и Холмана Ханта [Хант Холман (1827 - 1910) английский художник, один из основателей "Братства прерафаэлитов"], которого встречала часто. Она сильно недолюбливала Уистлера [Уистлер Джеймс (1834 - 1903) - американский живописец] и все, что называла "галльским", а в Италии признавала только Франциска Ассизского [Франциск Ассизский (1181 или 1182 - 1226) - итальянский проповедник, основатель ордена францисканцев] и избранные сочинения, упомянутые в книгах Рескина "Современный художник" и "Утро Флоренции". К этому примешивалось преклонение перед немецкой романтической музыкой, культ Вордсворта [Вордсворт Уильям (1770 - 1850) - английский поэт-романтик] и трогательная вера в социальные теории Уильяма Морриса [Моррис Уильям (1834 - 1896) английский художник, теоретик искусства, один из идеологов "Братства прерафаэлитов"]. Какимто образом - Тони никогда хорошенько не понимал, как и почему, - всем этим "святым" отводилось место в благородной христианской иерархии, возглавляемой богом, который не отличался от Иисуса Христа и готовил светлое тысячелетнее царствие чуть ли не тут же, под боком.

Чтобы приобщиться к тысячелетнему блаженству, нужно было только верить и брать пример с сэра Галахеда. А кроме того, нужно было ходить в церковь.

Тони потребовалось довольно много времени на то, чтобы распутать все это в длительных беседах с самим собой среди лавандовых кустов или под большими деревьями на террасе. Он с некоторым удивлением обнаружил, что хождение в церковь и все, что под этим подразумевалось, было ему совершенно безразлично, если не противно. Он любил приходить по будням в церковь к викарию, страстному любителю церковной архитектуры, и слушать его рассказы о нормандских и готических окнах, о трилистном и пятилистном орнаменте, веерообразных и круглых сводах, об арках и колоннах и прочих ухищрениях средневекового символизма. Но когда этот же симпатичный викарий облачался в стихарь и начинал заунывным голосом церковную службу, Тони испарялся. Его не интересовал ни Христос, ни то, что делалось во имя его, вернее, его не интересовал Христос его матери, Анни или викария. После того как Тони прочел в школе первую греческую трагедию и был преисполнен по этому поводу всяческих идей, он огорчил свою мать следующим замечанием:

- Самая сущность Иисуса пропадает, если делать из него бога. Вся трагедия в том, что он был героем цивилизации и был убит теми, кому хотел помочь.

Чтобы утешить мать, Тони пришлось пообещать, что в этом году он пойдет наконец к конфирмации, которую уже неоднократно откладывал. А чтобы утешить себя за эту неприятную уступку, он начал писать трагедию о Христе под оригинальным названием "Ессе Homo" и, конечно, застрял на первом акте.

Что касается книг, он должен был сознаться, что предпочитал Диккенса и Браунинга [Браунинг Роберт (1812 - 1889) - английский поэт, ввел в английскую лирику жанр монолога] Кристине Россетти и Рескину, хотя Рескин ему даже нравился и тем, как он поучал, и тонкой мозаичностью своего слога.

Он терпеть не мог вялых, утомительных стишков Кристины "Все ли дорога вьется в гору?", которые так нравились его матери. Ни одного веселого пикника на пути. Он любил сидеть тихо и слушать игру матери, особенно когда она играла Баха, что случалось редко. Позднейшие немецкие композиторы - все, кроме Бетховена, - раздражали его, они были так приторны и напыщенны. Он очень огорчался тем, что ему ежедневно приходилось упражняться на немом рояле - миссис Кларендон не выносила нестройной игры начинающего. Вот почему он так и не научился играть на рояле, и, хотя его иногда приводили в восторг какие-нибудь стихи, музыкальные произведения или картины, он не считал, что должен благоговейно преклоняться перед ними. Его возмущало, что нужно относиться с каким-то ханжеским почтением к Шуману или Джотто [Джотто ди Бондоне (1266 или 1267 - 1337) - итальянский живописец, представитель Проторенессанса]. Особенно он недолюбливал две репродукции Холмана Ханта, висевшие в его комнате. Одна из них изображала изнуренную белую козу среди необозримых желтых песков с фиолетовыми норами и малиновым небом на горизонте. Другая - женщину с ребенком верхом на осле, следующих за ними мужчину и множество маленьких детей, пускающих мыльные пузыри; в каждом пузыре с идиотской тщательностью был изображен какой-нибудь эпизод из священного писания.