Все ловушки Земли

— Главное, насколько ты хорош.

— Достаточно хорош, чтобы пристрелить Стовера. И любого другого паршивца, жаждущего моей крови. Выучил в цирке пару трюков. Впереди меня ехал человек и быстро подбрасывал в воздух стеклянные шарики. Я сбивал их на лету.

— Надо было оставаться в цирке.

— Я бы и остался, да мне велели проваливать.

Хёрли пожевал кончик уса.

— Выяснили, кто ты такой?

— Точно, — кивнул Пакард и посмотрел в лицо Хёрли, сурово поджав губы. — А ты откуда меня знаешь?

— Водил дружбу с твоим отцом, — сказал Хёрли. — Был рядом с ним, когда он погиб. Я сразу тебя узнал. Он тогда выглядел точь-в-точь как ты сейчас. — Хёрли перевел взгляд на Пейджа. — Вякнешь кому-нибудь хоть слово, проповедник, и, будь уверен, я лично скручу тебя в бараний рог.

— Джентльмены, — сказал Пейдж, — я ничего не слышал.

Взявшись за дверную ручку, Хёрли спросил у Пакарда:

— Так что, сынок?

Пакард убрал револьвер в кобуру.

— Просто покажи мне этого Стовера.

Заиндевелые доски поскрипывали под ногами, когда Пакард и Хёрли поднимались на крыльцо «Хрустального дворца». Внутри еще горели люстры, уборщик лениво помахивал метлой. Бармен за стойкой, зевая, вытирал полотенцем стаканы. В углу за столом дрых пьяница.

Хёрли провел Пакарда через весь зал к задней двери. Уборщик продолжал возить метлой по полу, бармен даже не повернул головы в их сторону. Пьяница храпел и во сне пускал слюни, раскинув руки на столешнице.

У Пакарда побежал мороз по коже: он почуял опасность. Что-то определенно было неладно. Слишком уж явно на них не обращали внимания… как будто ждали.

— Хёрли, — шепнул Пакард, — тут что-то…

Он успел уловить слабый звук: чуть слышно вздохнули маятниковые двери на входе. Пакард по-кошачьи крутанулся на месте, выхватывая оружие. Сразу за дверями стоял человек, чьи руки двигались с бешеной скоростью, а глаза-буравчики сверкали сталью — так же сверкает солнечный свет, отражаясь от стеклянных шариков, подброшенных в воздух.

Человек уже вскинул револьверы, а двери-крылья за его спиной еще качались туда-сюда — пусть все слабее и слабее, но качались.

Из стволов в руках Пакарда вырвалось пламя: заплясав, револьверы изрыгнули грохочущий огонь, и этот грохот сотряс все помещение. Незнакомец повалился на двери; град пуль отбросил его назад, словно снаружи кто-то ухватил вошедшего за шиворот и с невероятной силой поволок обратно. Он все еще сжимал один револьвер, но второй уже выпал из пальцев и запрыгал по посыпанному опилками полу.

А потом двери вновь заходили ходуном, и из-под них показались ноги в сапогах, носки которых смотрели в потолок.

Ошеломленный бармен застыл, распластав ладони на стойке.

— Будь я проклят, — прошептал он. — Будь я трижды проклят…

Уборщик, опершись на метлу, хлопал глазами. Пьяный очухался и теперь пытался зарыться в опилки под столом.

Задняя дверь распахнулась, из нее вышел Рэндалл. Пройдя несколько шагов, он остановился: его взгляд упал на подошвы сапог и качающиеся двери. Затем он медленно поднял глаза на Пакарда, и Пакард вскинул револьверы.

— Ты следующий? — поинтересовался он.

Рэндалл лишь молча смотрел на него.

— По справедливости, ему бы стоило тебя проучить, — угрюмо сказал Хёрли. — Ты нас надул. Поединок должен был быть честным.

— Какая разница? — пожал плечами Рэндалл. — Пакард победил.

— Четыре выстрела, — подал голос бармен. — И все точно в грудь. Четыре выстрела, и Стовер мертв.

— Что здесь происходит? — холодно осведомился Пакард. — Объясните-ка мне, джентльмены.

Рэндалл коротко расхохотался:

— Брось, Пакард. К чему злиться? Ты только что получил работу.

— Работу?

— Ну да. Место Стовера.

— Я говорил, парень что надо. Весь в отца, — сказал Рэндаллу Хёрли.

— Не нужна мне твоя дерьмовая работа, — сказал Пакард, развернулся и зашагал к выходу.

В тишине снова зашоркала по полу метла, испуганно сглотнул пьяница. С силой толкнув двери, Пакард обошел труп человека, который намеревался убить его выстрелом в спину.

Утренний воздух был свежим и бодрящим. Звезды уже потускнели, и Пакард вдруг почувствовал, что хочет есть и спать. Земля, прихваченная морозцем, похрустывала под ногами, когда он брел к гостинице, и внезапно у него закружилась голова, а следом вернулась и пульсирующая боль в затылке — там, куда пришелся удар бутылкой.

Пакард медленно прошел мимо конюшни — в окошке кассы красноватым светом горела закопченная лампа. Из темного проулка между конюшней и гостиницей кто-то тихо свистнул.

Пакард вздрогнул, правая рука уже схватилась за револьвер, однако голос произнес:

— Полегче, Пакард, я друг.

Продолжая сжимать револьвер, Пакард ступил в сумрак проулка и увидел перед собой лицо — испитое, бледное и одутловатое, с жирными губами.

— Я Крейг, — сообщил круглолицый. — Кардуэй велел тебя ждать.

— Кардуэй мертв, — отрубил Пакард. — Болтается на дереве. А ты как с ним связан?

Крейг подошел ближе:

— Ладно, управимся и без него. Поделим на двоих.

Пакард нахмурился:

— Кем был тот человек, которого он убил?

— Охранником в курьерской конторе, как и я.

— За что Кардуэй его шлепнул?

Обрюзглое лицо исказилось беспокойством.