Все ловушки Земли

— Все это время я держал палец на спусковом крючке, — сообщил Пакард. — Возьмись он за оружие, и я проделал бы дыру у него в брюхе. — Он устремил тяжелый взгляд на Рэндалла. — Не люблю грубиянов. Если ты или кто-то из твоих людей хотя бы пошевелится, будете жрать опилки. — В салуне повисла мертвая тишина — блистательная тишина, переливающаяся в свете люстр. — Закроешь ты свой кабак или нет, меня не волнует. Так или эдак, мне плевать. Но в следующий раз, когда захочешь поговорить с преподобным, не забудь о вежливости.

Вокруг царила та же тишина, звонкая и напряженная.

— Преподобный, — Пакард обратился к священнику, — вам, пожалуй, лучше уйти. С минуты на минуту здесь разразится адское…

В голове Пакарда что-то грохнуло и взорвалось. Во тьме расцвели фейерверки; со свистом рассыпа́лись фонтаны звезд… звезды кружились, становясь все больше и ярче, пока не превратились в ослепительные сгустки. Пакард падал в пенное море кипящего света, а упав, ушел в него с головой, и свет померк.

Стеклянные шарики, искусственный глаз

Сознание постепенно возвращалось. Пакард почувствовал головную боль — пульсирующую, острую, как удары ножа. Он потянулся руками к вискам.

— Тише, тише, юноша, — мягко сказал кто-то. — Лежи, не двигайся.

Пакард нащупал кобуру и обнаружил, что она пуста.

— Твое оружие на столе, — произнес тот же голос.

Пакард открыл глаза, и в них ударил резкий свет. Он снова зажмурился, но уже понял, что не лежит на полу «Хрустального дворца», не валяется в канаве или — бездыханным трупом — где-нибудь в темном переулке.

— Бармен ударил тебя по голове бутылкой, — сообщил голос.

Осторожно разлепив веки, Пакард увидел склонившегося над ним седовласого священника.

— А, преподобный, — с трудом выговорил он.

— Не зови меня так. Моя фамилия Пейдж, и ко мне обращаются «пастор Пейдж». Или просто «пастор».

Пакард оттолкнулся руками и сел, заодно выяснив, что лежал на старом вытертом диване. Он тяжело опустил ноги на пол и сгорбился.

— Как я сюда попал? — спросил он.

— Я тебя принес. — Пастор Пейдж усмехнулся. — Это меньшее, что я мог сделать после того, что случилось.

Пакард окинул глазами комнату. Несмотря на убогую обстановку, в ней ощущался… домашний уют. В углу стояло ветхое кресло-качалка, посередине — старенький прямоугольный стол с лампой на вышитой салфетке. На стенах висели картины и несколько полок с книгами. Револьверы Пакарда лежали на столе рядом с лампой.

— Значит, меня треснул бармен, — задумчиво произнес он. — А потом что?

— Потом один из стрелков Рэндалла выхватил оружие и стал целиться в тебя. Я прикрикнул на него и пригрозил револьвером, который отобрал у Рэндалла. Сказал им всем: «Джентльмены, мне очень не хочется вас убивать, но, если вы причините вред этому молодому человеку, я буду вынужден это сделать».

— И вы бы на самом деле выстрелили?

Священник поморщился:

— К счастью, решение принимать не пришлось.

Пакард, пошатываясь, встал, подошел к столу и забрал револьверы. По очереди проверил, уверенным движением откинув и прокрутив барабан, убедился, что патроны на месте, и спрятал оба в кобуры.

— Спасибо, пастор, — сказал он. — Спасибо за все.

— Разве ты уже уходишь?

— Конечно. У меня встреча с Рэндаллом.

Священник охнул:

— Не вздумай к нему идти! Они тебя поджидают, они…

— Отец, если он хочет уйти, не держи его, — раздался голос из дверей.

Пакард обернулся.

В дверном проеме стояла девушка. Любой с первого взгляда узнал бы в ней дочь Пейджа: то же спокойное лицо, те же серьезные глаза. Не красавица, подумал Пакард, но очень мила.

— Мой отец, — теперь девушка обращалась к нему, — постоянно кого-нибудь приводит в дом — то кочующих пастухов, уставших с дороги, то юных забияк, покалеченных в драке.

— Но, Элис, — запротестовал старик, — этот джентльмен встал на мою защиту! С тех пор как я тут живу, он первый, кто за меня вступился.

В наружную дверь яростно забарабанили. Пакард рывком развернулся, правой рукой инстинктивно выхватив револьвер.

— Спрячь оружие, — сказал священник, и в его тоне послышались стальные нотки. — Спрячь немедленно. В этом доме…

— Пастор, откройте дверь, — прошипел Пакард. — И будьте любезны, отойдите в сторонку.

— Никакой стрельбы! — отрезал Пейдж. — Это мой дом, и в нем…

Пакард шагнул к нему:

— Вы слышали, что я сказал? Открывайте, и поживее!

Пакард вскинул ствол; пастор проворно скользнул к двери и дернул ее на себя. В утреннем свете, падавшем на утрамбованный двор, стоял высокий мужчина с сединой на висках, загорелой дубленой кожей, изборожденной морщинами, и длинными вислыми усами в виде подковы.

— Здорово, пастор, — сказал он.

— Привет, Хёрли, — мрачно отозвался Пейдж.

Человек вперил взгляд в Пакарда.

— Если ты Пакард, — сказал он, — у меня к тебе разговор.

— Говори, — ответил Пакард.

Хёрли решительным шагом вошел в дом, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной.

— Тебе лучше убраться отсюда, — заявил он. — Тебя ищет Стовер.

— Это еще кто?

— Стовер, — вмешался пастор Пейдж, — это лучший стрелок и правая рука Рэндалла. Говорят, бьет без промаха.

— Как и я, — бросил Пакард.

Хёрли не сводил с него внимательного взора.