Все мои ничтожные печали

Мама на все отвечала единственной фразой. И то правда, сказала она, когда Уилл предложил ей присесть. И то правда, сказала она, когда Нора ее обняла и сказала, что Эльфи уже не страдает. И то правда, сказала она, когда Ник поблагодарил ее за то, что она подарила этому миру Эльфи, единственную и неповторимую. И то правда, сказала она, когда мы все выдали в один голос: Жить и дышать – в ответ на ее вопрос «И что теперь?».

У Эльфи с Ником был очень красивый, уютный дом. Я смотрела на аккуратную стопку Эльфиных нот, сложенных на пианино. Я смотрела на полку, где стояла коллекция стеклянных фигурок, которые Эльфи собирала годами. Да, Эльфи, думала я, ты знала, что делать. Отправила Ника за книгами, чтобы остаться одной. Конечно, он пошел в библиотеку. Ведь книги спасают. Или же не спасают. Библиотека. Конечно. Эльфи, ты просто невероятная! Я чуть не рассмеялась. Что она там говорила о библиотеках и цивилизации? Потому что ты даешь обещание, сказала она. Даешь обещание вернуть книгу. Обещаешь вернуться. Какое еще учреждение работает исключительно на доверии, Йо?

В дверь позвонили. Никто не сдвинулся с места. В дверь позвонили еще раз, уже настойчивее. Ник сказал: Я открою. Нет, я открою, сказала я. Это был курьер из кондитерской. Он принес торт, который мама заказала на день рождения Эльфи. Я поблагодарила его и отнесла торт в гостиную. Он был полностью белым и словно воздушным. С написанным шоколадной глазурью пожеланием счастья для Эльфи. Мы все взяли по кусочку. Ник аккуратно разрезал торт и разложил по белым фарфоровым тарелкам. Мы ели молча, наблюдая, как свет вечернего солнца сверкает на гранях синих хрустальных бокалов.

Совсем поздно вечером, когда не осталось ни торта, ни света солнца, мы попрощались с Ником. Он вышел нас проводить на крыльцо. Он был в шортах цвета хаки и старой «панковской» футболке, домашней одежде, предназначенной для отдыха и комфорта. Мама спросила, все ли с ним будет в порядке, и он крепко ее обнял. Ему пришлось наклониться, чтобы положить голову ей на плечо. Уилл хотел остаться с ним на ночь, но Ник сказал, что не надо. Его родители, брат и друзья – все приедут в ближайшие пару дней. Сегодня он будет один.

Уже дома у мамы я открыла конверт, который Ник передал мне перед самым уходом. Это была распечатка рассказа Эльфи. Я даже не знала, что она пишет книгу. Рассказ назывался «Италия в августе». Я заглянула на случайную страницу и прочитала короткий абзац, в котором главная героиня говорит о своей всепоглощающей страсти к Италии. Она мечтает поехать туда, потому что там побывали все ее «книжные сестры». Дальше она перечисляет этих вымышленных сестер и книги, в которых они появляются, и благодарит их за то, что они ее оберегали и вытаскивали из зыбучих песков жизни, из повсеместного злого абсурда, из агонии бытия. Так значит, у Эльфи были другие сестры! Я ощутила острый укол ревности. Они ей помогали, а я не сумела помочь. Она любила эти книги, и они отвечали ей взаимностью. Ревность быстро прошла, сменившись странной уверенностью, что мое горе можно немного разбавить, распределить между всеми нашими сестрами, пусть даже только одна из нас была настоящей. Я пролистала рукопись до конца и прочитала самый последний абзац.

Хотя в конце книги не принято прощаться с читателем, я чувствую, что не сумею закончить рассказ, не попрощавшись со всеми вами. Как оказалось, это книга прощаний. Могу только предположить, что мне нужно было прощаться подробно и обстоятельно, чтобы самой понять суть прощания. Вы были моими попутчиками в этом маленьком путешествии – моими зрителями – эта книга писалась для вас, и теперь мне внезапно становится грустно при мысли о расставании с вами. У вас есть огромное преимущество передо мной: о моей жизни вы знаете больше, чем я знаю о вашей, – вот почему я пишу только в общих чертах, когда желаю вам радости и удачи в будущем. От всего сердца я говорю вам: До свидания, auf Wiedersehen и adieu. Если я плачу, когда пишу эти строки, то лишь потому, что прощание с вами дается непросто. Arrivederci.