Все мы - дети из Буллербю

А сейчас я расскажу, как мы праздновали день летнего солнцестояния[19]. На лужайке в Сёргордене поставили майский шест. Все в Буллербю помогали его ставить. Сначала мы поехали в лес на телеге, на которой возят сено, и наломали зеленых веток для майского шеста. Папа правил лошадьми. Даже Черстин разрешили поехать с нами. Она была очень этому рада и все время смеялась. Улле дал ей маленькую веточку, она сидела и махала ею. А Улле спел ей старинную песню:

Ехала Черстин в карете златой,
В руке золотой кнут держала,
Кнутом золотым погоняла коней,
Прохожим с улыбкой кивала.

Вообще-то мы все пели. Агда тоже рвала с нами ветки и пела:

Вот снова лето
и солнца свет.
Цветут цветы на лужайке…

А Лассе пел эту песню по-своему:

Вот снова лето
и солнца свет.
В лесу наклали коровы.

И в самом деле в лесу было полно коровьих лепешек. Но петь о них было вовсе ни к чему.

Вернувшись из леса, Агда, Бритта, Анна и я наломали целые охапки сирени, которая растет у нас за дровяным сараем, и отнесли их на Сёргорден, где Оскар и Калле уже обстрогали майский шест. Калле — работник в Норргордене. Мы украсили шест ветками и привязали к нему два больших венка из сирени. Потом мы поставили шест и стали танцевать вокруг него. Дядя Эрик, папа Анны, хорошо играет на гармони. Он сыграл много красивых песен, а мы все танцевали. Кроме дедушки и Черстин. Дедушка сидел на стуле и слушал. А Черстин сначала сидела у него на коленях. Она никак не хотела перестать дергать дедушку за бороду. Тогда папа Черстин подошел, посадил ее к себе на плечи и стал вместе с ней танцевать. Бедный дедушка не мог танцевать. Но он, кажется, вовсе не расстроился из-за этого, а только сказал:

— Охо-хо, хо-хо! Давненько не танцевал я вокруг майского столба!

А потом мы все пили кофе на лужайке. Кофе нам сварили тетя Грета и тетя Лиса. Понятно, мы пили его с булочками и с печеньем. Дедушка выпил три чашки. Ведь он очень любит кофе.

— Да уж, кофейку я непременно должен выпить!

Я-то сама вовсе не люблю кофе. Но когда пьешь его на зеленой лужайке в летний праздник, он кажется вкуснее, чем всегда.

Мы пили кофе, а в лесу так красиво пела птица. Буссе сказал, что это пел черный дрозд. Мне нравятся черные дрозды.

Мы играли в горелки и в разные другие игры. Здорово играть вместе с папами и мамами! Конечно, не каждый день. Но в летний праздник с ними даже веселее играть. Мы играли, а Свип с лаем бегал за нами. Наверно, ему тоже было весело.

В этот вечер нам разрешили ложиться спать когда захотим. Агда сказала, что если перелезть через девять изгородей, прежде чем ляжешь спать, и положить под подушку девять разных цветков, то увидишь вещий сон. Приснится девушке жених, а парню невеста.

Мы с Бриттой и Анной решили попробовать перелезть через девять изгородей, хотя уже знали, за кого выйдем замуж. Я выйду за Улле, Бритта за Лассе, а Анна за Буссе.

— Ты что, перелезешь через девять изгородей? — спросил Лассе Бритту. — Вот и хорошо, перелезай. И сделай так, пожалуйста, чтобы тебе приснился не я, а кто-нибудь другой. Хотя я и не верю в такую чепуху. Но кто знает, вдруг это поможет!

— Да уж, будем надеяться, — сказал Буссе.

— Точно, будем надеяться, — повторил Улле.

Ведь мальчишки дураки и не хотят на нас жениться.

Агда сказала, что перелезать через изгороди надо тихонько, не разговаривать и не смеяться.

— Ну тогда тебе, Лиса, лучше сейчас же ложиться спать, — засмеялся Лассе.

— Это почему же? — спросила я.

— Да потому, что через девять изгородей за две минуты не перелезешь. А ты дольше двух минут молчать не можешь. Разве только не считать, когда ты болела свинкой.

Мы не стали слушать мальчишек и пошли перелезать через ограды.

Мы начали с ограды на Сёргорденской лужайке и попали в лиственный лес рядом с ней. Ой, как странно в лесу вечером! Было еще не очень темно, просто сумрачно. И так тихо, ведь птицы перестали щебетать. А как хорошо пахли деревья и цветы! Мы сорвали по цветочку. Я вот никак не могу понять, почему так хочется смеяться, когда смеяться нельзя. Как только мы перелезли первую изгородь, тут и началось. Да еще эти Буссе, Лассе и Улле увязались за нами и стали нас смешить.

— Не вляпайтесь в коровьи лепешки, — сказал Буссе Анне.

— Да здесь нет никаких ко… — начала было Анна, но тут же вспомнила, что разговаривать нельзя. Тут мы стали хихикать, Бритта, Анна и я. А мальчишки громко захохотали.

— Что это вы хихикаете? — спросил Лассе. — Забыли, что ли, что смеяться вам нельзя?

Тут мы захихикали еще сильнее. А мальчишки принялись бегать вокруг нас, дергать за волосы и щекотать, чтобы заставить нас смеяться. А мы не могли даже оборвать их, потому что разговаривать нам было нельзя.

— Уббелимуббелимукк! — крикнул Лассе.