Все мы смертны. Что для нас дорого в самом конце и чем тут может помочь медицина

Больной и его родные решили обратиться в хоспис. И смогли провести вместе больше месяца, прежде чем он умер. Отец потом благодарил врача. Он рассказал ей о том, как в этот последний месяц все члены семьи просто старались быть вместе – и оказалось, что это был самый осмысленный и насыщенный период в их жизни.

Учитывая, как много времени отнимают подчас такие беседы, многие усматривают здесь финансовую проблему: мы все же платим врачу за то, что он проводит химиотерапию или хирургическую операцию, а не за то, чтобы он тратил свое время, пытаясь разобраться, когда ни то ни другое уже не имеет смысла. Это, несомненно, важный момент. Однако дело не столько в финансировании как таковом, а в главном, ключевом вопросе до сих пор не разрешенного спора: какова же на самом деле функция медицины. Иными словами, за какие действия врача мы должны им платить, а за какие – нет?

Согласно самой простой точке зрения, медицина существует, чтобы бороться со смертью и болезнью, и это, естественно, ее первейшая задача. Смерть – враг. Однако у этого врага превосходящие силы. Рано или поздно он обязательно победит. А если вы ведете войну, в которой точно не сможете победить, то вам не нужен генерал, который будет сражаться, пока не погибнет последний солдат его собственного войска. Вам не нужен Джордж Кастер, бившийся с индейцами до последнего и погибший вместе со всеми своими людьми. Вам нужен Роберт Ли – полководец, который знал, как сражаться за территорию, которую можно отвоевать, и когда нужно сдаться, если отвоевать ее невозможно. Человек, который понимает, что вам же будет хуже, если вы поставите себе в бою только одну цель – сражаться, пока не погибнешь.

Однако в наши дни медицина, как правило, не предлагает пациентам ни Кастеров, ни Ли. Мы, врачи, все больше похожи на генералов, которые отправляют своих солдат в бой, приговаривая: “Ну, вы там уж как-нибудь сами, голубчик, а мне скажите, когда решите остановиться”. Полный протокол лечения, говорим мы безнадежно больным, – это поезд, из которого в любой момент можно выйти, просто скажите когда. Однако для большинства больных и их родных это слишком трудное решение, мы просим от них слишком многого. Сомнения, страх и отчаяние рвут их на части, а иных обуревают иллюзии о чудесах, на которые якобы способна медицинская наука. Мы, врачи, обязаны лечить людей такими, какие они есть. Человек умирает лишь один раз. У него нет опыта, не на что опереться. И ему нужны врачи и медсестры, готовые к трудным разговорам, готовые рассказать о том, что они видели своими глазами, и помочь человеку подготовиться к тому, что неизбежно грядет, избавив его от перспективы встретить свой конец на “складе умирающих” – почти никто этого на самом деле не хочет.

В жизни Сары Монополи было достаточно разговоров, во время которых она могла донести до родных и лечащего врача-онколога, что она не хочет лежать в больнице, не хочет, чтобы в конце концов ее подключали к аппарату искусственной вентиляции легких. Но оказалось, что этих разговоров все равно было слишком мало, чтобы она поняла, как достичь этой цели. С того момента, когда февральским пятничным утром Сара очутилась в приемном покое, события стремительно развивались в направлении, исключавшем для нее возможность мирного конца. Однако нашелся один человек, которого это тревожило, и в конце концов он решил вмешаться. Это был Чак Моррис, ее лечащий врач-терапевт. В течение всего этого года, пока болезнь прогрессировала, он по большей части оставлял все решения самой Саре, ее близким и бригаде онкологов. Тем не менее он по-прежнему регулярно виделся с больной и ее мужем и выслушивал их жалобы. В то ужасное утро Рич, прежде чем ехать в больницу, позвонил именно Моррису. Чак поспешил в приемный покой и оказался там в тот момент, когда туда прибыли Сара и Рич.

Моррис сказал, что пневмонию, вероятно, можно вылечить. Но при этом шепнул Ричу: “К сожалению, это конец. Я боюсь за нее”. И попросил передать остальным родственникам его слова. Наверху, в палате, Моррис рассказал Саре и Ричу, как и почему рак ослабил ее организм и теперь мешает бороться с инфекцией. Сообщил, что, даже если антибиотики остановят инфекцию, супругам не следует забывать, что рак остановить невозможно.

Впоследствии Моррис рассказывал мне, что вид у Сары в это время был просто ужасный: “Она задыхалась. На это было больно смотреть. До сих пор помню врача, который делал обход (это был больничный онколог, который госпитализировал Сару для лечения пневмонии). Этот случай совершенно выбил доктора из колеи – а уж он-то не из слабонервных”.