Все мы смертны. Что для нас дорого в самом конце и чем тут может помочь медицина

– Сейчас – нет, – ответил отец.

– А где у вас обычно болит?

– Шея и спина.

В ту же секунду я понял, что уже одним этим вступлением медсестра достигла сразу нескольких целей. Она сразу убедилась, что отец в здравом уме и может разумно разговаривать. Одновременно показала ему, что ее интересуют не его болезнь и диагноз, а он сам и его самочувствие. А нам продемонстрировала, что прекрасно знает, что делает, и присутствие целой семейки врачей ее нисколько не пугает.

Сестре было лет пятьдесят; короткая седая стрижка, белый хлопковый свитер с вышитой на груди розой, торчащий из сумки стетоскоп. Выговор у нее был местный, деревенский. И при этом она била точно в цель, в самую суть дела.

– У меня с собой документы для записи в хоспис, – сказала сестра. – Хотите посмотреть?

Отец ответил не сразу. Сестра спокойно ждала. Молчать она умела прекрасно.

– Наверное, так будет лучше всего, – выговорил он наконец. – Понимаете, я не хочу проходить химиотерапию.

– Какие у вас жалобы?

– Тошнота, – ответил папа. – Дурнота и головокружение. Надо постоянно снимать боль, но от болеутоляющих я слишком сонный. Я пробовал тайленол с кодеином. Пробовал торадол в таблетках. Сейчас сижу на кетамине. Сегодня утром я проснулся и понял, что произошла большая перемена, – продолжал он. – Я не мог встать. Не мог поправить подушку. Не мог управиться с зубной щеткой. Не мог натянуть штаны, надеть носки. У меня слабеет торс. Становится трудно сидеть.

– Хоспис – это паллиативная медицина, – сказала медсестра. – Мы как раз и стараемся помочь при таких трудностях.

Она перечислила те услуги хосписа, которые отцу покроет страховка Medicare. Его направят к врачу-специалисту по паллиативной медицине, а тот поможет подобрать лекарства и другие способы, чтобы по возможности справиться с тошнотой, болью и прочими симптомами. Отца будет регулярно навещать патронажная медсестра, кроме того, у него будет возможность в любое время суток получить консультацию сестры по телефону. Ему полагается сиделка на четырнадцать часов в неделю: она поможет умыться, одеться, убрать в доме – словом, во всех немедицинских вопросах. Доступны будут также социальный работник и консультант по духовным вопросам. Отца снабдят всем необходимым медицинским оборудованием. И при этом он в любой момент может “отписаться” – отказаться от услуг хосписа.

Медсестра спросила отца, хочет ли он еще подумать над этим списком услуг или готов начать прямо сейчас.

– Начнем, – ответил отец.

Он был готов. Я посмотрел на маму. Ее лицо вообще ничего не выражало.

Медсестра тут же принялась за дело. Подписал ли отец распоряжение об отказе от реанимации? Есть ли в доме радионяня или колокольчик, чтобы позвать, когда понадобится помощь? Есть ли кто-то, кто будет круглосуточно находиться в доме?

Потом она спросила:

– К услугам какого похоронного бюро вы хотели бы обратиться?

Меня это одновременно и потрясло (“Ушам своим не верю!”), и успокоило – настолько рутинным и нормальным был этот вопрос для сестры.

– “Джегерс”, – тут же ответил отец. И я понял, что он уже давно об этом подумал. Отец был спокоен. А мама, наоборот, словно окаменела. Она оказалась совершенно не готова к такому повороту беседы.

Медсестра обратилась к ней и сказала – без всякой резкости, но все же совершенно прямо и откровенно:

– Когда вашего мужа не станет, не звоните в 911. Не надо вызывать ни полицию, ни скорую. Просто позвоните нам. Приедет медсестра и поможет все устроить. Она заберет оставшиеся наркотические средства, организует свидетельство о смерти, обмоет тело, договорится с похоронным бюро.

– Мы пока о смерти не думаем, – отрезала мама. – Только о параличе.

– Вот и хорошо! – сказала медсестра.

И спросила у отца, что его заботит больше всего. Он ответил, что хочет как можно дольше сохранять силы. Хочет иметь возможность набирать текст на клавиатуре, поскольку общается по скайпу и электронной почте с родными и друзьями во всем мире. Не хочет, чтобы было больно.

– Я хочу быть счастливым, – сказал отец.

Медсестра пробыла у нас почти два часа. Осмотрела отца, осмотрела дом – все ли в нем безопасно для папы, – придумала, куда поставить больничную кровать, составила график работы патронажной сестры и сиделки. А еще она сказала отцу о двух самых важных вещах. Во-первых, она поняла, что отец принимает болеутоляющие спонтанно – то один препарат, то другой и к тому же в разных дозах. Сестра объяснила, что нужно принимать лекарства строго по плану и записывать свою реакцию на них, чтобы сотрудники хосписа могли точно оценить их воздействие и подобрать оптимальное сочетание, которое позволило бы и минимизировать боль, и уменьшить тошноту. Во-вторых, она попросила его больше не делать попыток самостоятельно встать и ходить без посторонней помощи.

– Ну я же привык просто вставать и ходить! – возмутился отец.

– Доктор Гаванде, если вы сломаете шейку бедра, это будет катастрофа, – сказала медсестра. И отец согласился выполнять все ее указания.