Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми

Норвежская техника, внедренная по возвращении Рэшли из Великобритании, практикует методы прямо противоположные. Полицейские стараются утаивать от подозреваемого доказательства его вины и просят его изложить собственную версию произошедшего. Один из экспериментов Олдерта Фрая доказывает, что, когда людей в лоб обвиняют в совершении преступления, те вообще умолкают или делаются неразговорчивыми. А ложь проще выявить, когда человек общается. Обнаружив улики, норвежские полицейские разрабатывают множество версий того, каким образом эти улики могли оказаться на месте преступления, и стараются обосновать невиновность подозреваемого. В своих презентациях Рэшли называет этот прием «допущением любой возможности».

В квартире убитого найдены отпечатки пальцев подозреваемого — так как же они там оказались? Выслушав рассказ подозреваемого, полицейский начинает задавать вопросы и разрабатывать различные версии, но так, чтобы подозреваемый этого не понял. Знаком ли он с жертвой? Бывал ли когда-либо в той квартире? И лишь после этого подозреваемому сообщают об уликах. Если подозреваемый действительно виновен, а полиция уже перебрала все возможные версии, то ему будет сложнее отпереться и найти правдоподобное объяснение. Тогда полицейский напомнит ему его собственные слова: «Но вы же говорили, что никогда не бывали в этом районе?» Перекрыть пути к отступлению — тактический залог успеха. Однако существует также и моральное обоснование, которое Рэшли называет «воплощением презумпции невиновности». Согласно этому принципу, прежде чем доказывать вину подозреваемого, полиция должна использовать все возможности, чтобы доказать его невиновность.

Ловушки и предрассудки

Как только полицейские опросили свидетельницу по делу Колстада, им начало казаться, будто расследование сдвинулось с мертвой точки. Свидетельница назвала имя убийцы: Стайн Инге Юханнесен. По ее словам, он вышел из квартиры жертвы, с ног до головы вымазанный кровью. Юханнесена принялись допрашивать, но тот упорно утверждал, что никакого Колстада знать не знает. Вскоре стало ясно, что некоторые его показания не соответствуют действительности. Юханнесен запутался в собственной лжи, и полиция ужесточила методы допроса. Его на полгода посадили в одиночную камеру, а полицейские тем временем собирали материалы для обвинения.

За четыре дня до суда в полицию поступила жалоба на пациента одного из столичных хосписов. Сперва он сам связался с полицией и сообщил, что кого-то убил, но его обращение осталось без внимания. Затем он попросил администратора хосписа обратиться в полицию с тем же заявлением, но и на этот раз его никто не послушал. Тогда он устроил небольшой пожар в своей комнате — и полицейские наконец забрали его на допрос. В тот день в кабинет Рэшли зашел следователь Уле Якоб Эглэнд, вне себя от отчаяния.

— Мы сейчас допрашиваем человека, который утверждает, что убил Колстада.

Судебное дело против Юханнесена бьто приостановлено, а затем следствие признало, что этот новый подозреваемый и есть настоящий убийца. Спустя несколько недель, когда Рэшли сам беседовал с Юханнесеном, тот сказал: «Надеюсь, это послужит вам хорошим уроком». Рэшли и Эгланд урок усвоили и потом неоднократно приглашали Юханнесена выступить с докладом перед полицейскими. Эти лекции сейчас вошли в программу обучения студентов Полицейской академии и стали своеобразным предостережением для полицейских, привыкших считать себя экспертами в области распознавания лжи.

— Юханнесен утверждал, что невиновен, а она говорила, что он лжет, — сказал Рэшли. — Мы поверили ей, а не ему, ошиблись и оказались в проигрыше.

После появления свидетельницы следователи ступили на ложный путь. Сначала — по совету Рэшли — им следовало проверить мотивы свидетельницы и исключить вранье с ее стороны. Некоторые из ее показаний полицейские действительно проверили. Во-первых, свидетельница сказала, что незадолго до того, как увидела обвиняемого, она разговаривала по телефону. Следовательно, нужно было связаться с телефонной станцией и узнать, правда ли это. Она также сказала, что в тот вечер шел дождь, — и это тоже нужно было проверить. Полиция отправила запрос на телефонную станцию и получила ответ, что такой телефонный разговор в сети не зарегистрирован. Метеорологический институт Осло подтвердил, что осадки в тот день были, вот только не дождь, а снег.