Всё началось с грифона

Когда мы подъехали к главному входу дворца на холме, металлическая входная дверь бесшумно распахнулась. Нам навстречу вышла темнокожая женщина с высокими сияющими скулами и лицом солдата. На ней были очки и строгий костюм, под мышкой она держала планшет. Женщина пригласила меня войти быстрым, почти лихорадочным жестом, и мне показалось, что я важная гостья, которая безбожно опоздала.

В вестибюле с высокими потолками каждая поверхность переливалась в солнечном свете, проникавшем внутрь через огромные окна и стеклянные участки крыши. Стоявшая мебель – чистые, аккуратные диваны, козетки и столики – совсем не добавляла помещению уюта. Углы были такими острыми, что о них, казалось, можно было порезаться. Во всех направлениях разветвлялись длинные коридоры, уходившие за пределы видимости.

– Пойдемте же, – поторопила женщина, направляясь в сторону одного из них. – Он не будет ждать весь день.

Кабинет Горацио оказался просторной комнатой с широкими окнами. По огромному холсту на одной из стен струей разлетелись брызги красной краски. Выглядело это так, словно над ним перерезали гигантскую артерию. В центре комнаты стоял длинный черный письменный стол. Когда мы вошли, кожаное кресло за этим столом медленно повернулось ко мне. В нем сидел человек с фотографий, которые я рассматривала по дороге сюда.

Горацио Прендергаст поднялся, приветствуя меня. Он был высоким, худым и столь же угловатым, как и мебель в вестибюле. Седую шевелюру Горацио отбросил с нахмуренного лба, открывая вдовий пик, из-за которого походил на вампира из ретрофильма. У основания шеи волосы заканчивались непокорным облаком круглых завитков. Борода очерчивала мощную челюсть. На Горацио был светло-серый костюм без галстука, две верхние пуговицы рубашки он оставил расстегнутыми. Стекла очков в массивной черной оправе отражали синий свет экранов компьютеров – единственное цветное пятно в его образе. Широкий рот Горацио расплылся в улыбке, и он оглянулся на картину позади себя.

– Будь осторожна, – предупредил Горацио. – Она обладает гипнотическим эффектом. Спасибо, Ава.

Женщина коротко кивнула и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Я очень огорчился, узнав о твоем отце, – сказал он.

– Спасибо, – ответила я.

Горацио указал на стул, стоявший по другую сторону стола, и не сводил с меня глаз, пока я пересекала кабинет и садилась.

– Эта новость меня также и встревожила, – продолжил он. – То, как он… что ж. Я хотел бы тебе помочь. Мы к этому еще вернемся.

– Она сказала, что у вас много дел, – заметила я.

Горацио усмехнулся.

– По-другому у меня и не бывает. Мир сам себя не исправит.

Где-то в словах Горацио затаилась шутка: я видела, как в его темных глазах загорелся огонек, но юмор не поняла.

– Мне сказали, что у вас есть гном, – перешла к делу я.

Горацио снова рассмеялся и сделал резкое, энергичное движение рукой, сняв очки и аккуратно положив их на стол.

– Есть, – согласился он. – Но ты здесь не поэтому.

– Я не понимаю.

– Ты уже познакомилась с характером работы?

– Немного, – ответила я. – Я учусь.

– Думаю, все мы учимся, – заметил Горацио.

Он откинулся на спинку стула и замолчал, казалось, на целую вечность. Когда Горацио снова посмотрел на меня, глаза его широко распахнулись и мерцали восхищением и любопытством.

– В джунглях Амазонки, – произнес он, – есть существо, изо лба которого растет огромный рубин. Это животное называют карбункулом. Ты слышала о нем, Маржан?

– Карбункул? – переспросила я.

Рассказывал ли папа что-то подобное? У меня не получилось припомнить.

– Ничего страшного, – сказал Горацио. – О них мало кто знает. Карбункулы пугливы и недоверчивы. Об их повадках в дикой природе почти ничего не известно. Одно знают точно: раз в год карбункул линяет. Он сбрасывает свой рубин и начинает выращивать новый. Казалось бы, тогда джунгли должны быть усеяны драгоценными камнями, но, когда карбункул расстается со старым рубином, с ним происходит нечто прискорбное. Он разрушается. Всего за несколько мгновений бесценный драгоценный камень превращается в бесполезную пыль.

Мужчина осторожно разжал кулак, как будто его пальцы раскрылись от внезапного порыва ветра, и протянул ко мне руку ладонью вверх.

– Если камень забрать силой или если карбункул умирает, результат будет тем же. – Он посмотрел на свою раскрытую ладонь. – Говорят, что раздобыть такой рубин можно, только если карбункул отдаст его по своей воле. Но получит его только человек с честной душой.

Горацио опустил обе руки на стол и устремил на меня многозначительный взгляд.

– Итак, – подытожила я, – вы хотите, чтобы я поехала в Южную Америку, нашла карбункула и убедила его отдать мне свой рубин?

Я улыбнулась при мысли о том, что меня каким-то образом можно было посчитать «человеком с честной душой». Его глаза восторженно расширились.

– Что ж, – сказал он. – Ты готова встретить любой вызов, не так ли? Меня так и подмывает сказать «да»: очень уж хочется посмотреть, что ты разыщешь в джунглях.

Горацио усмехнулся.

– Но нет. Твое путешествие будет немного покороче.

Он встал и жестом предложил мне следовать за собой.