Всё началось с грифона

Мы вышли из кабинета, пересекли длинный коридор и вышли к лифту. Горацио вызвал его, и двери открылись. Он знаком велел мне заходить и последовал за мной. Лифт закрылся. Длинным пальцем мужчина нажал на кнопку, и мы начали спускаться.

– Куда мы направляемся? – спросила я.

– Ты когда-нибудь задумывалась, как они нас выбирают? – заговорил Горацио. – Существа. Я постоянно спрашиваю себя об этом. Мне повезло пообщаться с людьми, подобными мне, – с теми, кто тоже был избран. Никто не может сказать наверняка. Эти существа не даются нам в качестве награды, хотя кому-то они и приносят благо. Не являются они и наказанием, хотя для иных людей и становятся тяжким испытанием. Существа здесь не для того, чтобы спасти нас или обречь на вечные муки. Они ничего не объясняют, просто однажды входят в нашу жизнь и остаются в ней – цельные, завершенные, однозначные.

По мере того как мы спускались, воздух становился все более холодным, сухим и жестким. Я словно дышала камнем.

– Те немногие из нас, кому открывается этот мир, совсем не обязательно самые умные люди на свете, – продолжил он. – Нельзя нас назвать и слишком храбрыми, добрыми или даже порочными. Мы просто люди. И все же эти существа дают нам нечто большее. Очень хочется увидеть в этом некое веление судьбы, почувствовать, что ты был избран для какой-то важной цели. Трудно не воображать себя в каком-то роде уникальным.

– Вы богаты, – заметила я. – Разве это не значит, что вы уже в некоторой степени уникальны?

Горацио улыбнулся.

– Мне как-то высказали предположение, – сказал он, – что общим знаменателем является одиночество.

Лифт начал замедлять ход, и глаза Горацио заблестели от озорного восторга.

– Если так оно и есть, – продолжил он, – я, должно быть, самый одинокий человек в мире. Это, пожалуй, тоже можно назвать уникальным качеством.

Дернувшись, лифт наконец остановился. Мы были глубоко под землей. Дверь открылась, за ней оказался длинный широкий проход. Над головой куполом выгибался высокий потолок из необработанного камня, пол был выложен гладкой холодной мраморной плиткой.

Большая часть света в помещении, казалось, исходила от стен, и, выйдя из лифта, я начала понимать почему. По обеим сторонам зала от пола до потолка шли стеклянные панели. Потоки света самых разных цветов и интенсивности проникали сквозь стекло, создавая своего рода лоскутное одеяло из нежных оттенков оранжевого, синего и зеленого.

– Что это за место? – спросила я, и мой голос эхом разнесся по длинному залу.

– Раньше здесь была часть ракетной шахты, – ответил Горацио. – Сейчас же… кое-что другое.

Он повернулся и пошел по залу.

За стеклянными панелями оказались помещения разных размеров и форм. Некоторые были небольшими и узкими, другие же уходили далеко в темноту. Все это напомнило мне залы африканской саванны в крупных музеях естественной истории: нарисованное на заднем плане небо, искусственная трава, стоящие на ней чучела львов и антилоп гну.

Пока мы шли, я начала замечать, что внутри вольеров, меж скал и деревьев, скользят, рыскают, крадутся какие-то фигуры. Поначалу у меня не получалось толком их рассмотреть: они были слишком быстрыми и пугливыми. Я даже не была уверена, что вообще их вижу, но стоило мне пройти мимо очередного вольера, как к стеклу, двигаясь, словно в танце, подлетел крошечный огонек и бесстрашно завис на уровне глаз. Я остановилась. Мне показалось, что огонек зовет меня к себе.

Я подошла поближе, а потом еще и еще, пока не прижалась лицом к стеклу и у меня не осталось никаких сомнений в том, что находится за ним.

Существо, парившее передо мной, было голым и лысым с головы до ног, его стрекозиные крылья тихонько шелестели за стеклом. Тело создания выглядело почти человеческим, только очень маленьким, но руки и ноги были длиннее положенного, а гениталии – во всяком случае, я предположила, что это были они, – смотрелись непривычно. Бледные конечности безвольно, расслабленно висели, мягко покачиваясь в воздухе. На круглом белом, словно лилия, лице существа любопытными черными бриллиантами мерцали глаза.

– Это фея, – произнес Горацио, и мир вокруг меня преобразился.

Я отступила от стекла и почувствовала, что на меня смотрят необыкновенные, диковинные глаза.

В одном из вольеров птицы с крыльями, сотканными из чистого солнечного света, порхали по ветвям гипсового дерева, оживленно щебеча.

– Птицы аликанто, – прошептал Горацио, – из Чили.

В другом из зарослей вереска на меня посмотрел белый олень с золотыми рогами.

– Златорог, родом из Словении.

Чуть дальше, под поверхностью кристально чистого пруда, скользило существо с серебристой чешуей и темной гривой.

– Макара из озера в горах Аннапурна.

Так продолжалось до бесконечности. Существа из всех историй, когда-либо рассказанных мне папой, сейчас наблюдали за мной, живые и абсолютно реальные.

– Что скажешь? – спросил Горацио.

– Как… – начала я.