Всё начинается с любви… Лира и судьба в жизни русских поэтов

Иволга моя зелёноверхая,
Жаворонок звонкий полевой,
Как ты неожиданно приехала,
Властно засияла надо мной!

– Здравствуй! —

Губы в губы, руки на плечи,
И молчим, и нам не надо слов.
А глаза – как две большие каплищи,
Как два дыма двух степных костров.

Как теперь мне любится и верится,

Пальцы не ласкают – счастье ткут.
Ты со мной – и вся планета вертится,
Звёзды в мироздание текут.

(«Иволга моя зелёноверхая…»)

Но, как это бывает в жизни, и не только с творческими людьми, Алевтина не была единственной, на ком женился поэт. У него, к примеру, два сына от первого брака, а именно с Евдокией Ивановной Фесенко. Это Константин и Алексей, чьи судьбы сложились нормально, несмотря на ранний уход мамы из жизни. Причиной развода с Евдокией послужило появление «разлучницы» – Ирины Ермаковой. И только третий брак оказался счастливым. И потому ей, Алевтине Ивановне, посвящены лучшие стихи о любви. Но вернёмся к творчеству Виктора Фёдоровича, которое с годами набирало крепость и особый вкус, как хорошее вино.

Жизнь угощала меня шоколадом и шомполами,
Мёдом и горечью,
Порядочными людьми и сволочью,
Истиной и заблуждением,
И проволочным заграждением!
Это меня тюремный кощей
Держал на порции хлеба и щей —
Выстоял,
Выдержал,
Переварил,
Через такие горы перевалил,
Каких не знала ещё география – вот моя биография!

(«Биография»)

Однако не дай бог, если кому-то покажется, что в зрелом творческом возрасте Боков был баловнем судьбы. Ничего подобного. У настоящих поэтов лёгкой судьбы не бывает. Но когда он выходит на сцену с балалайкой и, не глядя в расфуфыренный партер, озорно вскидывает голову:

Мои волосы раскрытые
Остудит ветерок,
За измену тебя, миленький,
Осудит весь народ! —

и зал будто просыпается, и раскрывается сам навстречу весёлой стихии:

Ой, подруга дорогая,
Дроби, бей сандалями,
Из-за нас с тобой, подруга,
Двое поскандалили!

И так это всегда здорово и естественно выходило, что друзья-писатели на гостевых стульях начинали поглядывать по сторонам: как бы это… не очень заметно… смыться? Потому что после Бокова на сцене делать было уже нечего. А Виктор Фёдорович оставлял балалайку, брал книгу и выходил к микрофону:

Придёт пора – умрёт последний русский.
И кто ему тогда поставит крест?
И в этот миг в припадке чёрной грусти
Сорвутся оголтело галки с мест.

Мы растеряли Русь. И, как иголку,

Пытаемся в траве её найти.
Храните материнскую иконку,
Одна она сумеет нас спасти!

И слушатели, пронзённые исповедальной нежностью автора к любимой земле, не сразу приходили в себя, а потом ещё долго не отпускали поэта…

Такой успех, такая безоговорочная любовь к Виктору Фёдоровичу, конечно, не всем нравились. Соперничество в творческой среде – явление постоянное и не всегда отмечено достоинством. Так же, как и противостояние поэту властей, отнюдь не живительной силы. Я помню, как в «Кировской правде» (где-то в 70-е годы, наверное) я прочитала стихотворение, из которого запомнились последние строки. И только, вплотную подойдя к биографии Виктора Фёдоровича, поняла, как много было сказано им в этом стихотворении…

Жизнь – ужасная штука,
Если о ней помыслить.
То захотят повесить,
То захотят повысить,

То тебя в генералы,

То тебя в рядовые,
То тебе гонорары,
То тебе чаевые.
То тебя в Гамбург и Дрезден,
То тебя, наоборот,
Сунут в какую-то бездну,
К жабам полесских болот.

И всё-таки: жизнь – это чудо,

А чуда не запретишь!
Да здравствует амплитуда —
То падаешь, то летишь!

(«Чудо»)