Всё начинается с любви… Лира и судьба в жизни русских поэтов

И потому в пейзаже нашей поэзии Николай Дмитриев и есть один из недостающих мазков, без которого картина не была бы цельной. Конечно, поэт и не думал в это время о своём месте в искусстве, он просто каким-то шестым чувством воспринимал состояние природы в конкретный момент, и фигурка матери, и всё, что связано с ней в памяти и сердце, для него гораздо важнее внешних проявлений жизни и в то же время таким светом наполняет этот неповторимый миг!

Дорогим для Николая оказался и Владимирский край, где в деревне Аниськино жила его любимая бабушка Прасковья Ивановна, к которой он приезжал сначала вместе с родителями, а потом уже один или, будучи взрослым, со своей семьёй. Несколько лет, обустроив старый дом, жил в нём, работал и время от времени встречал своих друзей-поэтов, в том числе Юрия Кузнецова. И после ухода из жизни он остался верен этому уголку России, найдя свой покой на городском кладбище Покрова вблизи от Прасковьи Ивановны.

Не много нынче поэтов, в которых так гармоничны поэзия и собственный характер. На пышных и не очень мероприятиях он зачастую незаметно уходил в сторонку. Он будто стеснялся обратить на себя внимание, был на людях чаще всего немногословным, словно говорил: что надо, я уже сказал стихами своими. Вот эта истинность, непоказушность в поведении не только впечатляла, но и вызывала искреннее уважение и желание не пропускать его новые подборки.

Как большой поэт, Николай Дмитриев не мог не задаваться вопросом: а что будет после нас? И вот стихи, написанные тридцать лет назад (отрывок):

…Станут в темноте лягушки квакать,
Станут петь ночные соловьи.
Родина, ну как тут не заплакать
На призывы детские твои?

…Мы уйдём не подарить потомкам

Новые культурные слои,
А чтоб их тревожили в потёмках
Наших душ ночные соловьи.

Я уже не говорю, что такие строчки, как «Родина, ну как тут не заплакать / На призывы детские твои?», выстреливают прямо в сердце, но и в последней строфе, приведённой здесь, – свой взгляд, своё отношение к тому, ради чего живёт и трудится поэт на земле.

А в следующих строках – вообще вся судьба поэта в России, и, наверное, не только в ней. И, как всегда, Дмитриев скуп на какие-то эпатажные сравнения; у него всё идёт из глубин ума и сердца. Так бывает только у истинных поэтов. Они и не нуждаются в украшении своих стихов внешними атрибутами, образность выходит из глубин души естественно, как дыхание, и потому гармонично ложится в строку и отвечает главному замыслу поэта. Читать Дмитриева – значит, говорить с ним наедине и по душам. Такая вот лакмусовая бумажка истинного таланта… И вот эти строки из стихотворения «Берёзка на церкви»:

…А в кирпиче немного соков,
И корни вглубь тянулись зря.
Но ты пока шуми высоко,
Над всеми сёстрами паря.

Пусть ветер ветви обвевает,

Пусть поит листья стадо гроз,
Пусть нелегко, но так бывает
И у людей, и у берёз.

К счастью, судьба к нему благоволила. Чего стоит одно только шефство Юрия Кузнецова! Дмитриев не нуждался в «локомотиве», но поддержка корифея современной поэзии и поднимала его в глазах пишущей братии, и открывала двери такого авторитетного журнала, как «Наш современник», не говоря уже о других. А по-отцовски доброе и заботливое отношение старшего товарища по цеху поэтов Николая Старшинова!.. В таких случаях говорят: повезло. И не только Дмитриеву. И его литературным учителям или шефам (кому как нравится). Открывать и поддерживать молодое дарование такого органичного и мощного внутреннего потенциала – счастье и для них тоже. И вполне заслуженно Николай ещё при жизни услышал о своём творчестве немало и добрых, и высоких слов, что, согласитесь, бывает не так уж и часто.

Немалую роль в этом сыграла не только искренняя, но и максимально правдивая нота его стихов. И рифмованные вирши на тему, коими буквально забиты нынешние издания, были чужды ему, как всё надуманное, не согретое сердцем. Не знаю, помнил ли он реплику Салтыкова-Щедрина, что «Из всех видов болтовни, несомненно, самый ужасный – болтовня литературная», но как никто умел попасть «в десятку», вскрыть самые болевые точки нашей жизни, ту же пресловутую тягу к спиртному.

…Есть на донце в бутылке красивой…
Жуть берёт! Неужели она
Пересилила русскую силу? —
Не года, не любовь, не война.

(«Помолчим о загубленной силе…»)

А уж такие строчки и вовсе дорогого стоят: