Все народы едино суть

В Московской области нет мду и зверей (за исключением, однако, зайцев). Животные гораздо мельче наших, но не лишены всё же рогов (как сообщил один писатель). Я видел там быков, коров, коз, баранов — и всех с рогами. Город Москва, между другими северными городами, выдаётся значительно на восток, что нам не трудно было заметить при своём путешествии. Именно, когда, выехав из Вены, мы направились по прямому пути в Краков, а оттуда, на протяжении почти ста нем. миль, к северу, то затем повернули на восток и таким образом в конце концов достигли Москвы, расположенной если не в Азии, то в крайних пределах Европы[321], где она более всего соприкасается с Азией. Об этом я буду говорить подробнее ниже при описании Танаида.

Самый город деревянный и довольно обширен, а издали он кажется ещё обширнее, чем есть на самом деле, ибо большую прибавку к городу делают пространные сады и дворы при каждом доме; ещё более увеличивается он от растянувшихся длинным рядом в конце его домов кузнецов и других ремесленников, действующих огнём; к тому же между этими домами находятся луга и поля. Далее невдалеке от города заметны некоторые домики и заречные слободы, где немного лет тому назад государь Василий выстроил своим телохранителям новый город Нали[322]…

(Далее краткое рассуждение о значении названия.)

Невдалеке от города находится несколько монастырей, каждый из которых, если на него смотреть издали, представляется чем-то вроде отдельного города.

Обширное протяжение города производит то, что он не заключён ни в какие определённые границы и не укреплён достаточно ни стеною, ни рвом, ни раскатами. Однако в некоторых местах улицы запираются положенными поперёк брёвнами и при первом появлении ночной тьмы так оберегаются приставленными сторожами, что ночью после известного часа там нет никому доступа; если же кто после этого времени будет пойман сторожами, то его или бьют и обирают, или ввергают в тюрьму, если только это не будет человек известный и именитый. Ибо таких людей сторожа обычно провожают к их жилищам. И такие караулы обыкновенно помещаются там, где открыт свободный доступ в город. Ибо остальную часть его омывает Москва, в которую под самым городом впадает река Яуза, через которую из-за её высоких берегов далеко не везде можно перейти вброд. На ней выстроено очень много мельниц для общего пользования граждан.

И вот эти-то реки до известной степени как бы укрепляют город, который весь деревянный, за исключением немногих каменных домов, храмов и монастырей. Приводимое ими число домов в этом городе вряд ли вероятно. Именно, они утверждали, что за шесть лет до нашего приезда в Москву, по повелению государя, дома были переписаны, и число их превзошло 41 500[323]. Этот столь обширный и пространный город в достаточной мере грязен, почему на площадях, улицах и других более людных местах повсюду устроены мостки.

В городе есть крепость, выстроенная из кирпича, которую с одной стороны омывает река Москва, с другой Неглиная. Неглиная же вытекает из каких-то болот и пред городом, около высшей части крепости, до такой степени запружена, что разливается в виде пруда; вытекая отсюда, она наполняет рвы крепости, на которых находятся мельницы, и наконец, как я уже сказал, под самой крепостью соединяется с рекой Москвой. Крепость же настолько велика, что, кроме весьма обширных и великолепно выстроенных из камня хором государевых, в ней находятся хоромы митрополита, а также братьев государевых, вельмож и других весьма многих лиц. К тому же в крепости много церквей, так что своей обширностью она почти как бы напоминает вид города.

Эта крепость вначале была окружена только брёвнами и до времени великого князя Иоанна, сына Даниилова, была мала и незначительна. А этот князь, по совету Петра митрополита, первый перенёс сюда столицу державы[324]. Именно Пётр, движимый любовью к некоему Алексию, который, погребённый там, говорят, прославился чудесами, заранее избрал себе местопребывание в том месте. А когда и он умер и был тут же погребён, то и у его могилы стали также совершаться чудеса, и самое это место стало до такой степени знаменитым, в силу известного представления об его благочестии и святости, что все последующие государи, преемники Иоанна, признали необходимым иметь здесь столицу державы. Именно, по смерти Иоанна, его сын, носивший с ним одно и то же имя[325], удержал там столицу, после него Димитрий, после Димитрия Василий, который женился на дочери Витольда и оставил по себе Василия Слепого. От него родился Иоанн, отец того государя, у которого я был послом (он первый начал окружать город стеною); это сооружение было окончательно завершено его потомками почти тридцать лет спустя.