Все наши разницы

Я расхохоталась. Да, иногда действительно лучше проявлять разумное безразличие ко всему происходящему. И это настолько хорошо вписывается в его характер, что вызывает чувство, близкое к восторгу. Так, что-то я заразилась пофигизмом и совсем расслабилась. Где там мой чай? Но Жуковскому, очевидно, нравилось мое настроение – и он собирался поддерживать его любыми способами:

– То есть с тюленем Евгением у вас ничего не было?

– Я вас сейчас ударю! – вновь закипая, пригрозила я.

– А полегчает? – без труда отразил он и сразу же сменил пластинку: – Ну, он ведь какой-то местный гений, фаворит всех преподов, поэтому и главный кандидат, на кого вам западать. Да я просто шучу. Почему вы так сильно из-за этого паритесь?

– Да потому что это невозможно! – я ответила искренне. – Это ведь и было самое обидное – что многие не усомнились в той чуши. Надо быть совсем безмозглым, чтобы поверить в мои романтические отношения со студентом!

Жуковский вдруг прищурил глаза и уточнил тихо:

– Вообще ни с каким? Даже мысли ни разу не возникало?

Поняв, что он осознанно выводит меня из себя, я перестала так бурно реагировать и отмахнулась:

– Разумеется! Мне тридцать, Дмитрий, вы все для меня почти дети.

Ему чем-то не понравился мой ответ:

– Да-да, и снова я без соски и колыбельки приперся. То есть вы обвинили сплетников в том, что никто из них не рассмотрел в вас старуху? Справедливо. Получается, с Женькой вас ничего не связывает?

– Вот в первый раз я погорячилась, а сейчас точно ударю!

– Ни в чем себе не отказывайте. – Он поднял глаза к потолку, демонстрируя крайнюю степень задумчивости. – Представьте, если я за поцарапанную тачку готов человека со свету сжить, то что сделаю за поцарапанное лицо? А пока вы взвешиваете, вернемся к повестке дня. Судя по реакции Михаила и Аси, я стал вашим личным кошмаром. И когда успел?

Я отпила горячего чая – слишком крепко и горько, зато мысли прояснялись. Продолжила разговор после короткого смешка:

– Не притворяйтесь, что не понимаете. Как вы ведете себя на парах, Дмитрий? Вы грубый и неуправляемый!

Теперь он снова внимательно смотрел мне в глаза – и совсем не стеснялся так делать. Никакой субординации или хотя бы признаков волнения!

– Неуправляемый? Анна Андреевна, а вы хотели мной управлять? Так я ж не знал, подыграл бы.

О чем он вообще талдычит? Ну и раз его ничего не смущает, то и я могу растянуть губы в улыбке, готовая высказаться без обиняков:

– Вы хорошо понимаете, о чем я говорю. В вашей группе многие хамят, но вы к этому подходите творчески. У вас каждая фразочка наотмашь. Как будто специально поджидаете нужного момента и тут же отрываетесь. И раз мы сегодня так откровенны, то просто попрошу – не делайте так больше.

Но этот перец сдаваться не умеет – и обычно выдает совсем не то, что ожидаешь:

– Нет, Анна Андреевна, этого я обещать не могу. Вы слишком прикольно злитесь.

Открыла рот и тут же захлопнула. Всего несколько дней назад один его родственничек мне сказал: «Некоторые женщины от злости хорошеют». Они действительно похожи… А вдруг Дмитрий рассмотрел во мне не только преподавателя? Внезапно все его намеки и оговорки будто осветились сигнальными огнями. И если предположение верно, то эти посиделки за кухонным столиком определенно не лучшее, что я могла подкинуть для его нездоровых фантазий!

– Дмитрий, думаю, вам давно пора, – сухо произнесла я.

Он глянул на свою нетронутую кружку с чаем, но спорить не стал. Поднялся на ноги и отправился на выход. Однако в дверях снова лучезарно оскалился и неудачно пошутил:

– Обнимете напоследок? Или вы только для фото так позируете?

И все-таки получил кулаком в плечо. Не сильно – я этим смазанным ударом вызвала лишь смех. Дмитрий продолжал хохотать, спускаясь по лестнице. Я же захлопнула дверь и потрясла головой, выкидывая из разума всю странную встречу – она заняла-то минут двадцать, а впечатление, будто я целую неделю подряд с ним общалась. Какой раздражающий тип! За словом в карман не лезет, ведет себя как царь земли! Однако по непонятной причине через несколько минут тоже рассмеялась. Жуковский умеет выводить из себя, но все его выпады надо воспринимать как легкий ветерок, который создает довольно необычную атмосферу. Жалеть о сегодняшнем я не собираюсь. Тем не менее подпускать этого студента близко не стоит – он абсолютно точно не безобидный ребенок, а вполне себе сформировавшийся клыкастый монстр.

Но улыбается-то как! Эх, как же эта сволочь обаятельно улыбается…

Глава 8