Все наши разницы

– Нет. Боюсь, что кто-то вызовет охрану – и нас отсюда с позором выкинут. Тут работает мой лучший друг, я годами буду вымаливать у него прощение…

– Тогда надо валить, – решил Дима за нас обоих.

Отстранился, взял за руку, чтобы вывести на свободу – не подумал, наверное, что от самого себя же и освобождал. К счастью, раздевалка пустовала, поэтому мы беспрепятственно вышли в коридор, где нас уже ни в чем нельзя будет обвинить. Прохладный воздух и резкая смена обстановки помогли остудить мысли. Ноги все еще дрожали, во всем теле мучительно рассасывался недавний вихрь. Я вырвала руку, а на входе в зал застопорилась. И призналась искренне, не боясь показаться слабой:

– Я не хочу… не могу сейчас заниматься. Мне нужно домой.

– Понял.

Дмитрий прошел вперед, ближе к орущему на нас Мишане:

– Где шляемся? Анютка, айда на бабочку, Димас – на платформу!

Жуковский почти оправдывался – или мне так только почудилось:

– Мы уходим. В следующий раз наверстаем, обещаю.

Ася перевела многозначительный взгляд с него на меня, но друг был настроен решительно – даже он никогда не приносил спорт в жертву иным интересам, потому считал себя вправе заорать:

– Охренели?! Закончите тренировку – потом занимайтесь чем хотите! Устроили тут бардак!

Парень завершил разговор, уже поворачиваясь к выходу:

– Ну, тебе же Анна Андреевна говорила, что меня не нужно было приглашать. Она снова была права.

Не помню, как переоделась, и допустила ошибку, не вызвав такси. Но сообразила об этом только в его машине. Возможно, это было даже к лучшему. Обсудить надо сразу, не откладывать в долгий ящик, чтобы мы по раздельности не сделали из произошедшего разные выводы. Да и дороги домой хватило для возвращения самоконтроля. Хотя все еще немного трясло – как током било, стоило вспомнить самое начало поцелуя, когда из меня буквально дух вылетел. И тем не менее я ведь ответила – глупо притворяться, что этого не было. Так и что должен думать молодой человек обо мне и наших отношениях, если у него тоже порядок с памятью? И кто из нас будет выглядеть нелогичным, если он сейчас захочет зайти, а я включу режим чопорной барышни, которая даже в теории близость не допускает?

– Дмитрий, – я старалась говорить размеренно, но смотрела в боковое окно, чтобы не сбиться с первой правильной мысли. Мы уже подъезжали к моему дому, поэтому у меня в запасе оставалась всего лишь пара минут: – Простите меня. Пожалуйста, простите меня.

– За что? – его тон был сухим, если сказать не злобным.

– За себя, – я решила продолжать, пока не закончу мысль. – Я старше. То есть именно мне надо было вовремя остановить…

Он ударил по тормозам. Развернулся ко мне, а в слегка расширенных зрачках появился лед. И я точно не ожидала, что он посмеет повысить голос:

– Как же ты достала уже с этим, старушка наша почтенная! Глаза разуй – я давно не ребенок, тебе не надо меня воспитывать! Сам могу себя контролировать. Останавливать меня решила, серьезно?

Отстегнул свой ремень и резким движением подался ко мне, одновременно притягивая мою голову. Но в миллиметре от губ замер и прошептал:

– Так чего же ты не останавливаешь, супергероиня без трико? В тебе куча достоинств, но твоя трусость уже порядком напрягает. Я порадовался, что наконец-то прорыв. Но ты не была бы собой, если бы тут же не сдала назад. Не удивлен, но уже не знаю, откуда брать терпение. И этому своему жениху с цветочками честно скажи, что может быть свободен. Не потому что я лучше. Просто меня ты не хочешь останавливать.

Стоило ему отодвинуться, как я вылетела на улицу и понеслась к подъезду. А уже в квартире осела на пол, не будучи в состоянии справиться с наплывом эмоций. Это было похоже на какой-то наркоманский бред: все тело ломило, хотелось громко рыдать и еще громче смеяться. Без понятия, что будет дальше – со мной или с нами. Из очевидного пока было только одно: никогда я не испытывала ничего, что составило бы хоть десятую часть от тех пары минут в душевой кабинке женской раздевалки.

Ну а по поводу того, что я целовалась с собственным студентом, можно офонареть и завтра.

Глава 14

Вечером не произошло больше ничего, кроме звонка Аси.

– Анют, что у вас там случилось? На тебе лица не было! Опять поругались или наоборот?

– И поругались, и наоборот, – призналась я. – И я пока не хочу об этом говорить.

– Ясно, – недовольно отозвалась она и все же смирилась: – Потом расскажешь, как созреешь. Главное, помни, что мы с тобой. Если этот мерзкий гаденыш тебя обижает – дай знак! В сторону Мишани сигналь, чтобы он морду Жуковскому начистил. А если этот сказочный принц делает тебя счастливой – тоже сигналь, но уже мне. Хоть обзавидуюсь.

– Я пока не готова ничего обсуждать, – повторила я.