Все наши разницы

Чему тут, интересно, завидовать? Тому, что я теперь не до конца понимаю, кто я и какая я? Или тому, что все мои принципы разрушены за несколько минут? Или внезапно начавшейся бессоннице? И поделиться ни с кем не получится. Я впервые оказалась в ситуации, когда даже друзья не поймут: они оба слеплены из совсем другого теста. Не хуже и не лучше, просто иначе мыслят. Я не умею и не хочу уметь щекотать нервишки – а именно этой фразой и можно было описать мое теперешнее состояние. Заодно примешивалось и паршивое беспокойство о всплеске злости Жуковского. Если отныне начнет изображать, что мы не знакомы, я взвою, а уже после поблагодарю, что отделалась малой кровью.

Утром на выходе из подъезда сразу увидела синюю машину. Дмитрий вышел, заметив меня, но не спешил приближаться – знал, что в любом случае пройду мимо. Все равно ведь что-нибудь скажет, поэтому я взяла инициативу:

– С вечера тут ждете?

– Нет, только подъехал. Посмотрел на сайте, что вам ко второй паре – решил подхватить по пути.

Он снова расслабленно улыбался. И опять был одет не по погоде. Голая шея, краснеющие от мороза кончики ушей, руки в карманах, снежинки падают на русые волосы. А глаза глядят напряженно, выдавая фальшивость маски на лице. Подхватить он захотел, понятно. Хорошо, что я вышла заранее – думала, успею проверить самостоятельные работы. Но придется потратить это время на студента, из-за которого я сегодня уснула под утро.

– Разве вам тоже ко второй? – я поддержала тон неестественной беззаботности.

– Не совсем, – он не стал лукавить. – И это не проблема. Вы удивитесь, но я почти отличник – не Женька Латов, но несколько пропусков моя карма потянет.

Ничего странного он не сказал – и так знала, что учится хорошо. Как, впрочем, многие из его группы. Просто в нашем универе дисциплинарные нарушения не отражаются на успеваемости, а в уме и базовой подготовке финансистам не откажешь. Особенно этому. Я отчего-то ощущала лютую усталость, спорить о мелочах совсем не хотелось. Дмитрий, заметив мой растерянный вид, предложил:

– Может, все-таки в машину, пока я что-нибудь интригующее не отморозил? Обещаю быть паинькой. И я сегодня обращаюсь на вы – оцени́те мою покладистость.

Я и без подсказок заметила. Глянула вдаль на аллею и подумала, что если откажу, то настойчивый студент пойдет рядом. Когда Жуковскому хочется поговорить – мы будем говорить, даже если вокруг мир начнет рушиться. Так не проще ли перестать строить из себя неприступную крепость? Обошла автомобиль и молча села. Он присоединился через секунду и сразу посмотрел в боковое зеркало, примеряясь для выезда. Я опомнилась и попросила:

– Нет, дойду сама. Не хочу, чтобы кто-то увидел, как мы приехали вместе – замучаюсь оправдываться. Говорите, что собирались.

Ему вряд ли понравилось мое решение, но он не спорил, а последовал просьбе:

– Вчера я зря допустил, чтобы мы разошлись на такой ноте. Я был обязан добить до конкретики. Зато теперь вы в курсе, что и у меня сдают нервы.

От его мягкой интонации почему-то заныло в груди. Совсем мои дела плохи. И соображаю с перебоями, поэтому пришлось тупо переспросить:

– Добить до конкретики? Меня, что ли?

– А кого ж еще? Из нас двоих только у вас проблемы с конкретикой, – он хмыкнул. Моя левая скула горела от его взгляда, но я упорно смотрела на номер машины, припаркованной впереди. Дмитрий просто говорил, словно собирался еще раз вытрясти из меня всю душу, но уже словами: – Анна Андреевна, у нас с вами восемь лет разницы. Восемь, а не восемьдесят. Может, пора уже не падать в обмороки по такому мелкому поводу?

Я горько усмехнулась и вновь приложила усилия, чтобы не глянуть в его сторону. Так хотя бы получалось говорить осмысленнее, а подумать я успела – всю ночь только этим и занималась:

– Дмитрий, к сожалению или к счастью, наши с вами отличия возрастом не ограничиваются. Мы вышли из совсем разных миров, у нас разные привычки, разные моральные принципы и уж точно разные жизненные цели. Уверена, вы бывали в местах, о которых я даже не слышала. И воспитывали вас в другой среде – из вас растили лидера для уже готового бизнеса, вбивали в голову, что вы можете все. А если вдруг не сможете, то вам это дадут. Не принижаю ваших достоинств, но сама эта безусловная гарантия создает определенный тип личности. Я же с детства ощущала все ограничения: что можно, что нельзя, на что способна, а что недоступно. И знаю точно, что не познакомилась бы с таким человеком в библиотеке, где провела большую часть своей жизни. То есть абсолютно ни при каких обстоятельствах мы не могли бы просто встретиться и увлечься друг другом. Роль сыграли идиотский флер учителя и гонор одного студента, который не привык, что ему отказывают.

Хорошая речь, продуманная и аргументированная. Однако она вызвала лишь удивление:

– Все наши разницы – это плохо? Разве так не интереснее?

Я смиренно кивнула:

– Поначалу да. Но будь у вас больше опыта, знали бы, что любые мезальянсы – зло.