Все наши разницы

– Знакомо. Именно поэтому я так и поступаю. Как только уговорил его, что могу жить отдельно, сразу съехал. И это был первый шаг к сближению с ним за долгие годы. Отец наконец-то вспомнил, что я сын, а не инвестиционный проект. Если начну работать вместе с ним – все теплые отношения накроются медным тазом. Он сам не замечает, как начинает диктовать условия буквально во всем, если ему дать на это право. Чтобы и через десять лет мы с ним были рады друг друга видеть, я не могу позволить нашим характерам все разрушить. Словами я это объяснить не сумел, надо просто поставить перед фактом.

Я обдумала и признала справедливость хотя бы этого аргумента:

– Возможно, ты и прав. Знаю вас обоих – в одном бизнесе вы точно друг друга заживо сожрете. Но у тебя тысяча альтернатив, а ты выбрал самую отвратительную.

– Какие? – полюбопытствовал он. – Сесть на кассу в супермаркете?

Наконец-то и первые признаки ярости проснулись. Даже встать на ноги захотелось, чтобы и для спора сил хватило:

– У тебя же блестящее образование! Можешь найти отличную должность. Ставь его перед фактом человеческими способами!

Однако Дима парировал:

– Отличную должность я в этом городе не получу. Почти все крупные дельцы знают моего отца лично или заочно.

Но у меня варианты не закончились:

– Нет ничего плохого, чтобы начать с чего-то среднего. Мы не в криминальном триллере, твой отец не может контролировать вообще все фирмы. Девяносто девять процентов москвичей о Юрии Жуковском даже не слышали!

– И работать за среднюю зарплату? Тебя такое устроит?

Мне наконец-то стало достаточно смешно, чтобы расхохотаться. Вышло горько, но вместе со смехом я испытала облегчение – это доходило целебное понимание:

– Проблема в том, что это не устроит тебя. Дима, только глянь, вот же она, как вовремя нашлась! Самая главная наша разница. Я из всех вариантов выберу более моральный. Ты – более выгодный. Когда я делаю шаг – мне важно, чтобы никто от этого не пострадал. Ты шагаешь, считая в уме цифры. Ого, кажется, мне было бы проще принять измену, чем такое! Спасибо за новое удивление. Ух, аж мурашки побежали, с какой скоростью я себя познаю.

Направилась к двери, готовая его даже внутри оставить, лишь бы поскорее избавиться от духоты. Но Дима тронул меня за локоть, чтобы сказать еще что-то:

– Ань, из-за этого и резонируем. Все, чего у меня нет, есть у тебя. Ты, с такой внешностью и умом, до тридцати лет не нашла себе мужчину, потому что всегда чувствовала – ни один до тебя не дотягивал. А я только на тебе остановлюсь.

Я снова ощутила невыносимую усталость и поторопила:

– Раз так хорошо меня знаешь, то угадаешь, что я скажу дальше. Двигай уже на выход, господин Жуковский, а сразу после иди к черту. И, кстати, если действительно меня ценишь, то больше не попадешься мне на глаза. Желательно еще и оставить бедную Ксюшу в покое, но на подобные жертвы я не рассчитываю – гордая фамилия Жуковских не располагает.

К счастью и полному удивлению, он не спорил и ушел. А я позвонила друзьям и сказала, что прийти не получится. Слишком сильно захотелось спать, чем я и занималась с небольшими перерывами следующие три дня.

Как и ожидалось, финансисты хорошо сдали экзамен, ни одного должника не осталось. А вот Дмитрий не пришел. Когда он не явился и на пересдачу, я не то чтобы забеспокоилась – заинтересовалась. Сходила все-таки в деканат и спросила.

Замдекана отозвалась, даже не сверяясь со списками:

– Анна Андреевна, а я разве не вычеркнула его из ведомости? Извините, распечатки делала по старым спискам и забыла проверить.

Мое любопытство возросло:

– А списки уже новые?

– Ну да. Жуковский же академ оформил.

– На последнем курсе?! – я от изумления воскликнула слишком громко. – И какие причины указал?

Она скривилась:

– Ой, целый пакет притащил – какие-то стажировки за рубежом и что-то еще. Но давайте честно, мы тут все понимаем, что богатенькому мальчику захотелось отдохнуть. Да ему ведь и диплом не нужен. Сомневаюсь, что у Жуковского хоть раз в жизни спросят о бумажках…

Я вышла из деканата в полной растерянности. Если Дима решил не получать диплом, то он бросил бы учебу, а не собирал документы на отпуск. То есть намерен вернуться? Когда? Или просто подстраховался для возможности передумать?

Что ж, он даже в свое отсутствие продолжал меня поражать. Но я уже нацелилась вспоминать о нем как можно реже, поэтому и сейчас не позволила себе погрязнуть в идеях. Однако в фоновом режиме постоянно скребло. Обычное любопытство, причем обоснованное! С родителями я до сих пор не общалась – они мне не звонили, я тоже пока не была готова к головомойкам. Но через три дня не сдержалась и набрала номер Юрия Владимировича. Постаралась придерживаться ироничной интонации – она показалась самой подходящей:

– И где он? Надеюсь, вы не убили родного сына за то, что разбил мне сердце?