Все не случайно

Начало падения было положено тогда. Нет, не согласилась я с Любимовым в том разговоре и сейчас не соглашусь тем более. По-прежнему считаю, что нужно поднимать людей на высокий уровень. Иначе… Мы уже превратились из самой читающей страны в мире в не читающую вообще.

Еще и социальные сети, появившись, опутали нас враньем. В них так много разнообразной и противоречивой информации, что постепенно перестаешь верить любой. Есть пострадавшие от сетей, в основном люди известные. Сети позволили человеческой разнузданности проявиться в полной мере и выйти наружу. Они дают возможность высказаться любому человеку по любому поводу, правдивость высказываний никто не проверяет, за клевету никого не наказывают. Радость от того, что об известном человеке можно сказать гадость и сохранить инкогнито, оказалась так велика, что количество гадостей зашкаливает. Правда: ничто не ново под луной…

В юности я прочитала знаменитое письмо Пушкина своему другу Петру Вяземскому. Приведу цитату: «Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением. ‹…› Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. – Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок – не так, как вы, – иначе».

Тогда, в юности, я думала, что пушкинская «толпа» – пережиток прошлого, и, как Соня у Чехова в «Дяде Ване», верила, что «все зло земное» уже потонуло в «милосердии, которое наполнило собою мир!» Я была юна, наивна и очень расположена к людям. Но и люди моей эпохи, прошедшие свой нелегкий жизненный путь, были другими. На многочисленных встречах со зрителями, где актеру задают много вопросов, мне было всегда интересно: вопросы приходили неожиданные, и глубокие, и никогда – бестактные, врывающиеся в твое личное пространство. Эти встречи были интересны и полезны обеим сторонам. Теперь же с грустью вижу, как быстро исчезает культура общения. Возможно, пример подало все то же телевидение, с его перетряхиванием не очень чистого белья «звезд». Правда, некоторые «звезды» и сами не прочь рассказать о себе все. В результате – огромное уважение к людям искусства превратилось в абсолютную его противоположность. Стало возможно обсуждать личную жизнь популярных людей, их наследство и его дележ, пока труп еще не остыл. Стало возможно все.

Увы, это коснулось и меня. Мне казалось, что своими фильмами, спектаклями и многочисленными интервью я не должна была производить впечатления человека неразумного, но я ошибалась. Пара кошмарных фотографий, удививших меня саму, и текст под ними, унижающий мое достоинство… И образ новой Алентовой с умом инфузории готов. Фотографии выставлялись часто, и каждый раз их сопровождал текст об очередной неудачной пластике глупой Алентовой. Меня в соцсетях нет, и мое молчание превратило эти тексты в узаконенную данность. «Сто раз повторенная ложь становится правдой». Фраза, приписываемая одному из нацистов. Но как она оказалась верна! Кажется, не осталось человека, который бы не поверил, что я – старая дура, бегущая за молодостью, которая все время что-то режет и кроит на своем лице. Длится эта история много лет, и иначе как травлей ее не назовешь. Печалит меня еще и то, что коснулось это и фильма «Москва слезам не верит», моей, так сказать, визитной карточки – фильма, столь долгие годы любимого зрителем. Его всегда смотрели, безоговорочно любя героев, которые давно стали почти что членами семьи, но тут прочитала как-то в Сети высказывание в свой адрес. Написал мужчина: он, мол, так обескуражен моей глупостью, что и любимый фильм теперь смотреть не будет. Вот даже как. А что подумает тот, кто все же захочет фильм еще раз посмотреть? К просмотру обязательно добавится толика досады. Почти у каждого обязательно возникнет мысль: «Вот же дура Алентова, такое с собой сотворила».

Эту лживую мысль долго внушали публике, подкрепляя ее ужасными фотографиями, и тем самым разрушали и мою репутацию, и ту прежнюю, безоговорочную, без задней мысли веру и любовь к фильму и моей героине. Любое разрушение дорогих сердцу вещей разрушает и нашу целостность. Разрушает потихоньку и незаметно. Сначала долго и упорно из меня лепили образ безмозглой дуры; сейчас, пока осторожно, взялись за фильм. Появляются разборки каких-то эпизодов картины с глупыми домыслами и, опять же, с разоблачениями. Причем все неправда. А возможно, это и сознательное разрушение все того же вселенского разрушения прошлого «до основания».

Обескуражил меня и сам факт, что обо мне способны говорить в таком неуважительном тоне. Я к этому никак не была готова. Особенно же огорчало, что люди так охотно всему верят. Но, как ни странно, все это не нарушило моей расположенности к людям. Как будто живые люди – это одно, а те, кто в сетях, – что-то совсем иное.