Все нечестные святые

– Как так можно? У тебя что, вообще своих слов нет? – повторила Дженни. Она со вздохом протянула Тони хлопья. Диджей принял хлопья, но есть не стал.

Передача Дьябло Дьябло продолжалась, а его голос зазвучал более интимно.

– Джек Керуак как-то сказал: «Что это за чувство, когда уезжаешь от людей по равнине, а они становятся все меньше и меньше, пока их крохотные силуэты не исчезнут вдали? Это мир возвышается над нами громадным сводом, и это прощание. Но под этими небесами мы сломя голову мчимся дальше, навстречу новым опасным приключениям». Если сегодня ночью вы по кому-то скучаете, то знайте, что я, Дьябло Дьябло, тоже скучаю. Надо мной огромное небо, полное звезд, а под ним множество народу, и все мы, звезды и люди, скучаем по кому-то в темноте. Но я, Дьябло Дьябло, считаю, что если всем нам кого-то не хватает, то в этом смысле мы все вместе, верно? Поэтому, пока нам одиноко, мы не одни.

Трудно передать, насколько страстно, проникновенно и трогательно прозвучала речь Хоакина, потому что большая часть очарования заключалась в модуляциях и напряжении его голоса – над этой речью Хоакин много работал и практиковался в таких местах, где его никто не мог услышать. Если вы прочитаете его слова вслух, то, пожалуй, отчасти проникнетесь, но это не идет ни в какое сравнение с тем эффектом, который произвело его выступление, изливаясь из динамиков радиоприемника.

– А сейчас я поставлю для вас прошлогодний хит Дела Шеннона Runaway.

Заиграла песня. Тони с радостным удивлением осознал, что музыка по-прежнему оказывает на него воздействие, пусть он теперь и великан. Вначале Тони показалось, что ему теперь требуется больше музыки, яркой, громкой, чтобы заполнить весь его непомерно выросший организм, однако он вдруг понял, что сейчас, спустя столько дней без музыки, готов с наслаждением слушать что угодно. Даже успевшая приесться Runaway сегодня звучала так бодряще, словно Тони слушает ее впервые.

– Что это такое? Это же Хоакин Сория! – раздался бодрый голос падре Химинеса.

Тони и Дженни разом подпрыгнули: падре Химинес подобрался к ним совершенно бесшумно и теперь, навострив уши, рассматривал радиоприемник.

– Ух, вот ведь. Какого черта вы тут делаете?

– Услышал его голос, – пояснил падре Химинес. По правде говоря, минуту назад он находился в своей комнате и молился перед сном; окно было едва приоткрыто, но этого оказалось достаточно, чтобы опознать голос Хоакина. Благодаря большим ушам койота падре Химинес обладал отменным слухом. – Это же наш Хоакин!

Тони выгнул бровь.

– Это тот малец в задубевшей рубашке?

– Верно-верно, – подтвердил падре Химинес. – Этот мальчик так вырос за последние несколько лет, буквально у меня на глазах! Я узнал бы его голос всюду! Но неужели Хоакин сказал, что работает на радио? Как там он себя назвал?

– Дьябло Дьябло. – Тони скопировал голос Хоакина, забывшись, подбавив капельку своего собственного голоса Тони Триумфа. Прозвучало это впечатляюще. Дженни восторженно улыбнулась.

– Ах, батюшки, – вздохнул падре Химинес. – Жаль, что молодые люди в наши дни не понимают, что существуют более подходящие способы самовыражения, без привлечения врага рода человеческого. Возможно, это радиостанция вынудила его взять такой псевдоним.

– Не угадали, отец Лесси, – фыркнул Тони. – Это частная радиостанция.

Падре Химинес вытянул шею и вгляделся в лицо Тони.

– Не понимаю.

– Это подпольная радиостанция. Он сам придумал псевдоним.

– Откуда вы знаете, что станция подпольная?

– Ни одна официальная радиостанция не наймет диджея-подростка, который станет проигрывать Дела Шеннона в одиннадцать вечера, – припечатал Тони. – Даже с высоты своего роста он разглядел, как уши падре Химинеса встали торчком. – Не принимайте всё так близко к сердцу. У него своя голова на плечах, ему это пойдет на пользу, если его, конечно, не поймают. Интересно, он сам соорудил оборудование?

– Хоакин? – повторил падре Химинес. – Скорее, это дело рук Беатрис. Да, Беатрис вполне могла что-то соорудить.

Тони припомнил, как накануне Беатрис Сория свалила Пита Уайатта с ног. Тем вечером она несла в подоле кучу проводов, какой-то старый хлам, он еще тогда удивился, но не придал значения увиденному. Тони вопреки себе ощутил укол любопытства.

– А эта Беатрис увлекается радио?

Падре Химинес склонил голову набок. Никто не знал, чем увлекается Беатрис.

– Она довольно странная молодая женщина.

– Не принимайте близко к сердцу, падре, – фыркнул Тони, – но это я и без вас понял.

Звуки разговора привлекли близнецов Робби и Бетси. До этого момента они спорили у себя в комнате, а услышав доносящиеся с улицы голоса, подошли к окну и, увидев собравшийся вокруг радиоприемника народ, ошибочно посчитали это сборище вечеринкой. Некоторые ссоры куда как веселее вечеринок, но только не ссоры этих близняшек, поэтому сестры быстренько надели свитеры и присоединились к собравшимся вокруг Тони пилигримам.

– Держите эту змею подальше от меня, – предупредил Тони, – или я наступлю на вас троих.