Все норманны в Восточной Европе в XI веке. Между Скандинавией и Гардарикой

На первых порах Ярослав вел себя довольно нерешительно. В то же время варяги, нанятые им загодя и обреченные на бездействие в Новгороде, стали творить насилие над местными жителями (вторая половина 1015 – первая половина 1016 гг.). Оскорбившиеся и собравшиеся в ночь новгородцы перебили всех варягов на Парамоновом дворе, а затем отправили переговорщиков к князю. Но Ярослав сразу занял сторону варягов, жестко расправившись с недовольными. Вскоре, однако, из Киева пришло письмо от сестры Ярослава, Предславы, сообщавшей о захвате власти в городе Святополком и смерти братьев. Ярослав был вынужден покаяться новгородцам, выплатил убитым большую виру и попросил поддержать его в борьбе за киевский престол.

«В Новегороде же тогда Ярославъ кормяше Варягъ много, бояся рати; и начаша Варязи насилие деяти на мужатых женахъ. Ркоша новгородци: “Сего насилия не можем смотрити”; и собрашася в нощь, исекоша Варягы на Паромоне дворе; а князю Ярославу в ту нощь сущу на Ракоме. И се слышавъ, князь Ярославъ разгневася на гражданы, и собра вои славны тысячу, и, обольстивъ ихъ, исече, иже бяху Варягы ти исекле; а друзии бежаша изъ града. И в ту же нощь ис Кыева сестра Ярославля Предслава присла к нему весть, рекши: “Отець ти умерлъ, а братья ти избиена”. И се слышавъ, Ярославъ заутра собра новгородцевъ избыток, и сътвори вече на поле, и рече к ним: “Любимая моя и честная дружина, юже вы исекохъ вчера въ безумии моемъ, не топерво ми ихъ златом окупитье”. И тако рче имъ: “Братье, отець мои Володимиръ умерлъ есть, а Святополкъ княжить в Киеве; хощу на него поити; потягните по мне”. И реша ему новгородци: “А мы княже, по тобе идемъ”. И собра вои 4000: Варягъ бяшеть тысяща, а новгородцов 3000; и поиде на нь»[138].

Летопись слишком упрощает ситуацию. Новгородцы не сразу пошли на примирение с князем, и даже выплата виры здесь не помогла. Ими, видимо, было затребовано, ни много ни мало, подписание специальной грамоты – Русской Правды (или Правды Ярослава), ограничивающей княжеский судебный произвол и регламентирующей систему правовых, социальных и экономических отношений в государстве.

Не остался внакладе и новгородский воевода Добрыня, обговоривший дополнительно, что в случае удачного исхода предприятия, новгородское княжение отойдет его сыну Илье Добрыничу (моравская династия, в крещении Константин/Коснятин). Сообщение об этом имеется в Новгородской первой летописи младшего извода, хотя и в сильно искаженном виде в связи с последущим редактированием со стороны летописцев:

«А се князи великого Новагорода: “…По нем брат его Ярославъ, и володяше землею. И идя [к] Киеву, и посади в Новегороде Коснятина Добрынича. И родися у Ярослава [здесь: Добрыни] сынъ Илья, и посади в Новегороде, и умре. И потомъ разгневася Ярославъ на Коснятина, и заточи и; а сына своего Володимира посади в Новегороде”»[139].

Обратим внимание, что если читать текст так, как это нам предлагается в летописи, то слова «и умре» относились бы к Ярославу, который на тот момент, конечно же, и не думал умирать. Поэтому имя Ярослава здесь должно быть заменено на Добрыню, отца Ильи/Константина. От исходного сообщения о правлении в Новгороде Ильи Добрынича здесь осталась лишь одна фраза, которая явно не к месту и которая в оригинале должна была звучать так: «И родися у Добрыни сынъ Илья, и посади в Новегороде, и умре (ок. 1016 г.)». То, что Илья и Константин (крестное имя) – это один и то же человек, видно по построению текста. О Коснятине (Константине) рассказывается как бы в продолжение событий, связанных с Ильей.

Сражение близ Любеча 1016 г. было Ярославом с блеском выиграно. Не совсем понятно только, что здесь оказалось решающим фактором победы: неудачное расположение войска Святополка или большой отряд наемников в войске Ярослава.

«В год 6524 (1016). Пришел Ярослав на Святополка, и стали по обе стороны Днепра, и не решались ни эти на тех напасть, ни те на этих, и стояли так три месяца друг против друга. И стал воевода Святополка, разъезжая по берегу, укорять новгородцев, говоря: “Что пришли с хромым этим, вы, плотники? Поставим вас хоромы нам ставить!” Слыша это, сказали новгородцы Ярославу: “Завтра мы переправимся и пойдем на них; если кто не пойдет с нами, сами убьем его”. Наступили уже заморозки. Святополк стоял между двумя озерами и всю ночь пил с дружиною своей. Ярослав же на другой день, на рассвете, исполчив дружину, переправился. И, высадившись на берег, оттолкнули ладьи от берега, и пошли друг на друга, и сошлись в схватке. Была сеча жестокая, и не могли из-за озера печенеги [союзники Святополка] помочь; и прижали Святополка с дружиною к озеру, и вступили на лед, и подломился лед под воинами Святополка, и многие утонули в воде. И стал одолевать Ярослав. Видев же это Святополк побежал»[140].

«Сага об Эймунде» как будто не замечает смены киевского противника Ярослава, именуя его, как и ранее, Бурицлавом (вместо Святополка):