Все норманны в Восточной Европе в XI веке. Между Скандинавией и Гардарикой

Проводимая Олафом борьба с древними верованиями, сокращение традиционных «свобод» хёвдингов с целью усиления королевской власти, изменения в системе сбора податей и др. привели к затяжному конфликту между ним и большой частью старой родовой знати, а также присоединившимися к ним бондами. Поэтому, когда свои претензии на Норвегию предъявил король Англии и Дании Кнуд Великий, очень многие встали на его сторону. Олаф Толстый и его союзник, шведский король Ануд Якоб пытались противостоять Кнуду, но потерпели поражение в сражении при Хельгео (ок. 1027 г.), после чего Олаф бежал с семьей сначала в Швецию, а затем – уже только с маленьким сыном Магнусом – на восток в Гарды (ок. 1029 г.).

Олафу Толстому (Святому) посвящено очень много средневековых текстов, в том числе саг, житий, поэм, хроник. Вызвано это тем обстоятельством, что во время своего правления Олаф очень агрессивно насаждал в Норвегии христианство, за что вскоре после смерти был причислен к лику святых (1031 г.).

В качестве одного из примеров прижизненных чудес св. Олафа приведем упомянутое в источниках исцеление им от болезни мальчика в Гардарики, которое относится к самому распространенному просветительскому христианскому мотиву.

«Так говорится, что в Гардарики был такой случай, тогда, когда там был конунг Олав, что у сына одной знатной вдовы образовалась опухоль в горле, и мучила она его так сильно, что мальчик не мог глотать пищу, и считали его смертельно больным. Мать мальчика пошла к княгине Ингигерд, поскольку она была с ней знакома, и показала ей мальчика. Княгиня говорит, что она не знает никакого лечения, чтобы помогло. “Пойди, – говорит она, – к конунгу Олафу – он здесь лучший лекарь – и попроси его провести руками по больному месту у мальчика, и сошлись на мои слова, если он не будет соглашаться”. Она сделала так, как сказала княгиня. И когда она пришла к конунгу, тогда говорит она, что сын ее смертельно болен, что у него опухоль в горле, и попросила она провести по опухоли руками. Конунг говорит ей, что он не лекарь, попросил ее пойти туда, где есть лекарь. Она говорит, что ее сюда прислала княгиня: “И она просила меня передать ее слова, чтобы ты лечил так, как ты умеешь, и сказала она мне, что ты здесь, в этом месте – лучший лекарь”. Тогда конунг согласился и провел руками по горлу мальчика и долго ощупывал опухоль, до тех пор пока мальчик не открыл рот. Тогда конунг взял хлеб и отломил немного, и положил крестом у себя на ладони, затем положил он это в рот мальчику, и тот проглотил. И с этого момента прошла вся боль в горле. Через несколько дней он был совсем здоров. Его мать была очень счастлива, а также другие родичи и знакомые мальчика. Тогда из-за этого стали поначалу думать, что у конунга Олафа такие способные к лечению руки, как у тех людей, которые владеют этим искусством и о которых говорят, что у них хорошие руки, но позднее, когда всем стало известно о его чудесах, тогда это было воспринято как настоящее чудо»[248].

В качестве другого примера возьмем уже так называемое посмертное чудо св. Олафа, произошедшее с его иконой в Хольмгарде (Новгороде), где использован другой традиционный христианский мотив: спасения от огня.

«В некоем городе Русции, который называется Хольмегардер, вдруг случился такой пожар, что, казалось, городу угрожает полное уничтожение. Его жители, лишившись от чрезмерного страха самообладания, толпами стекаются к некоему латинскому священнику по имени Стефан, который там же служил в церкви Блаженного Олафа. Они надеются в такой крайней нужде воспользоваться помощью блаженного мученика и проверить наверняка то, что они узнали о нем по слухам. Священник же, нисколько не медля, идет навстречу их пожеланиям, берет в руки его образ и выставляет его против огня. И вот и огонь не распространяется дальше, и прочая часть города освобождается от пожара»[249].

Впрочем, возможно, что христианизация страны не была главной целью Олафа, он просто использовал религиозную тему как хороший предлог для проведения внутренних репрессий. Нетрудно также заметить, что в более поздних сагах количество совершенных Олафом чудес постепенно увеличивается.

Некоторые скандинавские источники предполагают, что во время пребывания Олафа Толстого в Новгороде в 1029–1030 гг. между ним и княгиней Ингигерд (его несостоявшейся невестой) завязались романтические отношения. Первой об этом заявила «История о древних норвежских королях» монаха Теодорика. Идея получила дальнейшее распространение, ее позаимствовали «Обзор саг о норвежских конунгах» и «Красивая кожа», а затем и некоторые другие, более поздние саги. «Прядь об Эймунде Хрингссоне» из «Саги об Олафе Святом», входящей в состав «Книги с Плоского острова» (конец XIV в.), уже без всякой тени сомнения настаивает на такого рода отношениях: