Все новые сказки

Что это? Она испугана. Он что, собирается ей сообщить, что все это розыгрыш, обман? Что он – актер в каком-то невероятном, тщательно продуманном реалити-шоу?

– Простите меня, – говорит он, все еще смеясь. – Усталость напрочь лишила меня манер. Простите.

– Но в чем дело?

– Есть другая часть истории, которую вам следует знать. Я собирался приберечь ее на завтра. Но теперь, когда я вас так расстроил, придется все рассказать прямо сейчас.

И он начинает – с более подробного, чем раньше, описания своего самолета: маленький, всего 26 футов в длину, большой прозрачный купол, полозья вместо колес и много навигационных приборов спереди фюзеляжа.

– Когда люди Севера видели мой самолет, скандинавы, саамы и другие, девятьсот или тысячу сто лет назад, – как он летит по небу в самом разгаре зимы – как вы думаете, как они его воспринимали?

Нэнси качает головой – она понятия не имеет, что он пытается сказать.

– Летающие санки, в которых сидит бородатый человек, приносящий подарки.

– О господи!

– А кто везет эти санки? Никто? Этого быть не может… на фюзеляже множество антенн. И эти антенны казались им… чем?

– О боже!

– Правильно: рогами северных оленей.

У нее было почти три недели, чтобы привыкнуть к мысли, что она обнаружила следы существования внеземной цивилизации и что она может вступить в контакт с существом с другой планеты. Но живой Санта Клаус – это уже слишком…

– Когда люди спрашивали, как меня зовут, я использовал свое настоящее имя, приспосабливая его к местному наречию: Николас, Николай, Никола. И когда они спрашивали, где я живу, – я тоже не видел никаких препятствий для того, чтобы сказать правду: «За горами Корватунтури, – говорил я, – на самой макушке мира». Правда, не помню, чтобы когда-нибудь я упоминал Северный полюс…

Когда она приходит на следующий день и звонит в дверь, ей никто не отвечает.

О, нет! Она нажимает кнопку снова. И собирается нажать ее в третий раз, когда вдруг слышит в динамике его голос:

– О, Нэнси, простите! Поднимайтесь!

Она не помнит, чтобы когда-нибудь так волновалась. Он все еще здесь, он дружелюбно настроен, а окна его по-прежнему покрыты морозным узором изнутри. Он просматривал свои материалы перед ее приходом и приглашает Нэнси присоединиться к этому занятию. Она садится на диван и с любопытством смотрит на маленький черный сферический девайс, смутно напоминающий ей магический шар.

– Боюсь, я никогда не заботился о том, чтобы узнать способ его подсоединения к телевизору, – смущенно говорит он, касаясь кнопки включения.

– Господи, они со звуком! – вырывается у Нэнси, и она сама смущается своей реплики. – Простите. Я просто идиотка. Конечно, они со звуком.

Она видит снятые сверху кадры: индейцы Лакоты, преследующие бизона на утесе в Сенд-Хиллс, джонки и гондолы на реке Тигрис в Багдаде, недостроенную Великую Китайскую стену; она видит и слышит выстрелы в шумной таверне «Викинг» в Северной Англии, видит, как мужчины упаковывают фрагменты бронзовой скульптуры в ящик – Бенин, одиннадцатый век; наблюдает за театрализованным морским сражением в Колизее Рима, смотрит, как малыш, улыбаясь в камеру, что-то говорит по-японски, видит высокого безбородого человека, произносящего речь в Чикаго летом 1858 года.

– Да, – говорит он, – да, это Авраам Линкольн.

Она потрясена.

Она могла бы смотреть бесконечно, но после вчерашнего боится упустить время – очень скоро он снова захочет спать.

– Я хочу обсудить с вами, Николас, в каком направлении вы хотели бы двигаться дальше.

– Мы можем смотреть эти записи. Можем разговаривать. Как вам будет угодно.

– Я имею в виду вообще. Я сделаю все, что вы скажете. Я могла бы отвезти вас на станцию, а там вы бы посмотрели – вдруг за эти семьсот лет все-таки пришло какое-то сообщение для вас с Вриз…Вризхол… извините. И вы могли бы отправить им сигнал.

– А потом ждать сто двадцать четыре года, чтобы получить ответ? Если там вообще кто-то есть, чтобы ответить… – качает он головой. Если бы он мог кричать – он бы сейчас кричал.

Она выдерживает паузу.

– Ну… если вы мне разрешите… если я могу рассказать вашу историю миру – я имею в виду прямо сейчас, до того как вы уйдете… если же вы хотите сохранить все это в тайне до вашей смерти – я пойму, вы имеете полное право оберегать свою частную жизнь, вот что я имею в виду.

– Спасибо. Спасибо. Я благодарен. Но несмотря на то что я действительно очень стар, я вполне могу протянуть еще тридцать, сорок и даже пятьдесят лет – вризхонгилианцы живут около двух тысяч лет.

– Ну и прекрасно!

– Но мне кажется, вы испытали бы большое разочарование, если бы пришлось столько времени ждать. А вдруг на станцию наткнется кто-то еще? – Он наклоняется вперед. – Я устал хранить свой секрет, Нэнси. Понимаете? Я готов. – Он мысленно готовил фразу: «Я готов к крупному плану, мисс Цукерман!» – но потом подумал, что она вряд ли сможет ее оценить.

Она смахивает слезу:

– Я думала, мне придется вас уговаривать.

– Знаете, моя дорогая, у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать.