Все о моем дедушке

Я стер свидетельства моего прискорбного состояния, положил телефон на место и тут увидел ее. Картонную папку с надписью от руки: «Папа». То есть мой дедушка. Папку, запертую на ключ в ящике. Но не успел я ее раскрыть, как отец — будто эктоплазма, с которой я его про себя всё время сравниваю, — возник из ниоткуда, и я, вздрогнув, машинально сунул папку обратно в ящик.

— Позволь узнать, чем это ты занимаешься?

Теперь жалкой эктоплазмой стал я. Я забормотал про телефон и про то, что мне надо было в «Вотсапе» сообщения посмотреть, — лишь бы отвлечь его от папки. К счастью, это сработало. Отец запер ящик и отобрал у меня ключи. Он был в ярости.

— Такого я от тебя не ожидал. Немедленно в кровать, завтра поговорим.

Отец развернулся и ушел. Я глядел ему вслед, удивляясь, как он засек меня, несмотря на все мои предосторожности. Да еще с таким жалким видом при этом. Он горбился от хронической боли в пояснице, а вместо пижамы на нем была футболка с доисторической группой, El Último de la Fila, и сползающие семейные трусы с растянутой резинкой.

Лежа в кровати, я оценил ситуацию: всё потеряно. Теперь отец вернет мне телефон в лучшем случае лет через пятнадцать, когда я обзаведусь приличной профессией и скучной семьей. И то вряд ли, потому что я не думал обзаводиться никакой профессией и тем более скучной семьей. Я всегда думал, что моя жизнь будет прежде всего интересной, а если у меня и появится когда-нибудь семья, то такая, где мы будем всё высказывать друг другу в лицо, орать, если потребуется, и плевать на приличия и манеры, потому что главное — мы будем друг друга любить и оставаться странными, необычными и настоящими. Как те английские чудаки, которых я столько видел в Лондоне: в розовых рубашках, шотландских юбках в клеточку, с булавками в носу, веселые, счастливые, крикливые и шумные. Не, одеваться я так не собираюсь, но понятно, что я имею в виду. Во всяком случае, мне понятно.

Телефон теперь волновал меня меньше, чем спрятанная папка, и я думал, не рискнуть ли еще раз: дождаться, пока отец уснет, опять стащить ключи и посмотреть, что там такого важного, что ее надо держать под замком. Да и что могло случиться? Я и так облажался, телефон у меня отобрали, а хуже наказание просто невозможно придумать. К тому же отец теперь успокоился и точно заснет. А я не буду садиться на корточки, чтобы хруст в коленках меня не выдал. Нет, я утащу брюки целиком. Аккуратно, чтобы колени не напрягать, наклонюсь одним корпусом, протяну руку и подцеплю шваброй. И тогда отопру ящик, открою папку и узнаю правду о том, что сделал дедушка.

Но пока я ждал, чтобы отец уснул, вырубился сам.

Утром он разбудил меня с криком, повторив, будто в абсурдной шутке, ту же фразу, что произнес ночью:

— Позволь узнать, чем это ты занимаешься?

Оказалось, я проспал и опаздываю в школу. Пока я одевался, закидывал в себя единственное съедобное, что нашел в холодильнике (йогурт и кусок колбасы), а мой мозг совершал посадку на планету Земля, отец огласил мне новый приговор, вдобавок к лишению телефона: мне теперь запрещалось гулять. Через полчаса после окончания уроков я должен быть дома — этого времени более чем достаточно, чтобы сесть на автобус и без проблем добраться до семейной тюрьмы.

Поскольку я всё равно уже опоздал на первый урок и отцу пришлось написать записку учителю, что я проспал, я решил воспользоваться кратким мигом свободы и по дороге в школу пошел за новым телефоном. Со сберегательного счета на мое имя я без разрешения родителей не мог потратить ни цента. Зато дедушка прошлым летом оформил мне кредитку — на всякие нужды и капризы, пока я в Англии месяц учил язык. Дедушка сначала хотел отправить меня в Калифорнию, но родители сказали, что это будет слишком дорого. Отец с матерью оплатили дорогу, а дедушка — школу в Англии и всё остальное. А когда я вернулся, дед сказал, что карточку я могу оставить себе и пользоваться ею в Барселоне, если что-то понадобится, — только без излишеств. Никаких излишеств я себе и не позволял — так, время от времени мог купить новые наушники, футболку или подписку на онлайн-игру. Мелочи. Дед, естественно, и в этот раз узнает, что я потратил деньги с карточки, но, когда я ему объясню на что, он поймет и не будет сердиться или ругаться, как родители. Даже посмеется.