Все о моем дедушке

Я зашел в магазин на улице Графа Борреля и выбрал себе телефон из тех, что попроще. Продавец не мог понять, зачем мне контракт с предоплатой, но, когда я достал кредитку, с вопросами от меня отстали. У парня моего возраста нечасто увидишь собственную кредитку, так что в магазине, видно, сразу поняли, что я не из простых и раз я прошу такой контракт, значит, мне так надо. Проблема возникла с оплатой — карточка оказалась заблокирована. Я попросил разрешения позвонить с городского телефона в магазине. Дедушка не брал трубку, и я оставил ему сообщение на автоответчике: «Дед, мне нужен новый мобильник. Я хотел оплатить с той карточки, которую ты мне для Англии сделал, а она заблокирована. Только папе не говори, ладно? И ответь имейлом — телефон у меня конфисковали компетентные органы».

Было уже одиннадцать, и, чтобы не усугублять свое положение, я должен был появиться в школе. Мне совсем туда не хотелось: что там делать? Терять время попусту и получать пинки от тех, кто раньше ко мне подлизывался? И зачем мне это? Дедушка вот учился, старался, боролся, а теперь всё это обернулось против него.

Единственный плюс был в том, что я мог рассчитывать на школьный компьютер — почитать новости. Дома отец не разрешал мне включать ни телевизор, ни радио, а после неудачи в магазине телефонов я так расклеился, что до школы добрел на автомате, даже не подумав взглянуть на газеты в каком-нибудь кафе или киоске. Я побрел в класс повесив голову. Охранник впустил меня в школу со словами «А, это ты». Это могло означать только одно: «Неудивительно, что ты себя странно ведешь, являешься к середине дня, — с такой-то семейкой…»

Весь класс молча на меня смотрел, пока я отдавал записку Гоньялонсу и садился на место. На секунду я перестал быть невидимкой, и все глаза впились в меня, как иголки — и не такие, как у китайских целителей, а швейные — колкие и острые.

К счастью, как раз нужно было открыть электронный учебник, и я быстро включил компьютер. Минуту поглазел на учителя, чтобы он не заподозрил, что я его не слушаю. Но на шестьдесят первой секунде я открыл браузер, где у меня в закладках было несколько газет, и понял, почему отец вчера был в таком паршивом настроении. Дедушка снова попал на первые полосы: «Виктор Каноседа смещен с поста президента фонда Каноседа».

Его выгнали.

Его выгнали из дома.

Его выгнали из дома его отца. Из дома его деда.

Я вздрогнул и закрыл браузер. Мне захотелось выскочить из класса и убежать куда глаза глядят. У меня стала трястись нога, и Паула — гламурная грузчица — удивленно уставилась на меня. Клара, которая сидела справа от нее, тоже это заметила, и мне тут же прилетел от нее мейл: «Тебе телефон отдали? Ты как вообще? Слышала про твоего деда по радио… Сочувствую».

Я ухватился за ее письмо как за последнюю соломинку, потому что я начал задыхаться, нога продолжала трястись, а голос Гоньялонса уплывал куда-то вдаль. Я мучительным усилием сосредоточился и потихоньку стал набирать ответ: «Я без телефона. И гулять запретили. Спасибо за поддержку, Клара, эта поганая история с моим дедушкой…»

Тут учитель вдруг замолчал, и мои руки замерли над клавиатурой. Я медленно их отодвинул, даже положил на колени. Нога наконец соизволила успокоиться. Но тревога оказалась ложной — Гоньялонс просто что-то открывал у себя на компьютере. И тут мне пришлось вскочить и бегом кинуться в туалет. Меня чуть-чуть не вырвало прямо в коридоре, еле успел добежать. Глядя в унитаз на воду и рвоту, чувствуя смешавшиеся запахи хлорки и желчи, я стал задыхаться и хватать воздух ртом, как рыбка, которую ребенок-садист вытащил из аквариума, чтобы посмотреть, как она умирает. В таком виде меня и застал Гоньялонс. Он так испугался, что послал за Мартой, и классная руководительница тут же прибежала. К тому времени я уже отдышался. Я мог бы сказать, что плохо себя чувствую, и отпроситься домой, если бы захотел. Но дома был отец, а он вполне мог бы устроить мне разборки и заявить, что я всё выдумал. Мне не хотелось больше привлекать к себе внимание, и я успокоил учителей — сказал, что мне уже лучше. Просто съел за завтраком что-то не то (и это не было неправдой, потому что в унитазе плавали куски колбасы, которую мой желудок не смог переварить). Марта поверила и разрешила мне вернуться в класс.

К счастью, прозвенел звонок, началась большая перемена, и я мог спокойно посидеть в классе один и почитать новости. Но Лео, Начо и Клара, увидев, что я не вышел на перемену, вернулись ко мне и уселись рядом, уставившись в мой монитор.

— Ты не знал? — спросил Лео.

Я удрученно покачал головой.