Все оттенки черного

На груди женщины покоился простенький серебряный образок, резко диссонирующий с ее дорогим нарядом.

– Мы еще не знакомы, – молодой человек дотронулся до локтя женщины. – Меня зовут Артем.

Секунду она в замешательстве смотрела на него, затем улыбнулась:

– Вера.

– А ты давно знаешь этого Артема? – Дарья Пупырышкина поерзала в шезлонге, пытаясь устроиться поудобнее.

– Сегодня увидела впервые, – призналась Марта, потягивая шампанское.

– А с чего это Инга привела его на торжество? У нее есть планы?

– Какие могут быть планы у девятнадцатилетней девочки, дорогуша? – усмехнулась Волкова. – Привела, чтобы познакомить с нами, – отец ее просто затерзал, познакомь да познакомь.

– А Инга давно с этим Артемом?

– Больше полугода.

Пупырышкина поджала губы и посмотрела на противоположную сторону бассейна, где ярким пятном выделялась белая рубашка молодого человека.

– Ну и как он тебе?

– Мальчик как мальчик, – Марта сделала маленький глоток шампанского.

– А его ужасные татуировки? – не унималась Дарья. – Ты видела? Все тело разрисовано!

– Ну, не все, – протянула Волкова. – Две на плечах и одна на правой лопатке.

– Разве этого мало?

Марта улыбнулась:

– Зато он заставил Ингу бросить курить.

– Вот как? – Мадам Пупырышкина удивленно округлила глаза: все знали, что своенравная Инга начала курить в шестнадцать лет и даже железная Марта ничего не могла поделать с дочерью. – Прямо так и заставил?

– Я не знаю, дорогуша, что там у них было, но с тех пор как Инга встречается с Артемом, она не притрагивается к сигаретам.

Пупырышкина помолчала, шумно отхлебнула коктейль из своего бокала и покосилась на подругу:

– А чем занимается этот Артем?

– Хороший вопрос. – Марта огляделась, увидела стоящих неподалеку Ингу и Эдуардика. – Смотри, наши дети.

– Как чудно они смотрятся вместе.

Волкова пропустила это замечание мимо ушей.

– Инга, можно тебя на минутку?

– Конечно! – Сопровождаемая Эдуардиком девушка подошла к матери и расположилась на соседнем шезлонге, вытянув длинные стройные ножки, практически не прикрытые коротким платьем.

– Мы тут с Дарьей немножко сплетничали о вас, – Марта кивнула на сидящую рядом подругу, – и вдруг выяснилось, что я совершенно не знаю, чем занимается твой мальчик.

– Артем? – беспомощно переспросила девушка, с ужасом понимая, что совершенно забыла договориться с Артемом о том, как они будут отвечать на этот вопрос.

– Да, – подтвердила мадам Пупырышкина, устремляя на Ингу маленькие поросячьи глазки. – И откуда у него эти ужасные татуировки? Надеюсь, он не был на каторге?

«Уж ты-то надеешься», – угрюмо подумала Инга, глядя на круглое лицо гостьи. Она забыла о татуировках Артема, которые отчетливо просвечивали сквозь тонкую ткань рубашки. Понятное дело, что это въедливое создание никак не могло пройти мимо такой темы.

Всю жизнь Дарью Пупырышкину пожирали две страсти: сплетни и мужики. Причем если первое увлечение еще поддавалось логическому объяснению, то маниакальное желание мадам Пупырышкиной кадрить всех самцов подряд, вкупе с ее фигурой обрюзгшего тяжеловеса, редкими волосиками и близкопосаженными глазками, вызывало у подруг Дарьи легкое недоумение. К двадцати пяти годам она четыре раза побывала замужем, но особых выгод из этого не извлекла: по-прежнему жила в коммуналке, работала случайным переводчиком в небольшом издании, курила «Беломор» и жаловалась на жизнь. Все понимали, что пятый муж, Иннокентий Пупырышкин, должен был кануть в Лету вслед за остальными. Но тут Дарье наконец улыбнулась удача. Совершенно неожиданно плюгавый и облысевший Пупырышкин, прозябавший младшим научным сотрудником в одном из институтов, получил приличное наследство от родного дядюшки, занесенного во время Второй мировой войны в Италию. С этого момента жизнь семейства резко изменилась. Иннокентий стал заниматься финансами: читал по утрам «КоммерсантЪ» и ездил на охоту с банкирами и биржевыми маклерами. Дарья бросила работать, прибавила тридцать фунтов веса и стала завсегдатаем московских светских приемов. Ее старшая дочь, Людмила, с трудом окончившая педагогический институт, искала свое место в жизни, и только сын Пупырышкиных, Эдуардик, мог со временем вырасти во что-нибудь путное. Он заканчивал чикагскую бизнес-школу и стажировался в московском филиале крупного американского банка.

По рассказам матери Инга знала, что Дарья не устает расхваливать Волковой своего акселерата, и догадывалась, с какой целью это делается.

– Я как-то спросила у Эдуардика: дорогой, а ты не хотел бы сделать себе татуировку? – продолжала разглагольствовать мадам Пупырышкина. – И он мне ответил: мамуленька, это же так пошло! Я не хочу быть похожим на уголовника!

– Мама, я сказал совсем не так, – смущенно пробормотал Эдуардик.

– А с чего вы взяли, что Артем уголовник? – холодно поинтересовалась Инга.

– А кто он?

– Он – спортсмен, – решилась наконец Инга. – Экстремальные виды спорта, слышали?

– Это когда лазают по всяким там горкам? – с брезгливой неуверенностью поинтересовалась мадам Пупырышкина.