Все правые руки. Разрыв – 3

Лютиков козырнул на прощанье, а Афанасьев с Вальрондом вышли из здания во внутренний двор, где их уже ожидал «аурус» с кортежем. Его начальник подошел к Самому, чтобы уточнить предстоящий маршрут. Выяснив, что никуда по дороге домой заезжать не требуется, молча козырнул и отошел к автомобилю сопровождения. Пока не окончилось следствие по делу ФСОшников, временно отстраненных от тела «его Величества», кортеж составляли «лютиковцы». Михайлова тоже в этот раз с ними не было. Афанасьев отпустил его еще перед совещанием Президиума. Петр Михайлович по привычке хотел, уже было сесть на переднее кресло, возле водителя, но Афанасьев указал ему на место рядом с собой. Не любил диктатор ездить в одиночку, развалясь на заднем сиденье.

– Что, Аверьян Кондратьич, опять замудохался с нами?! Прости уж, так получилось. Ты хоть бы вот раздвинул заднее сидение, да пристроился, как ни то, раз не хочешь покидать свой пост, – посочувствовал он своему старому водиле.

– Благодарствую. Я и так прикемарил тут пока вы там решали судьбы страны, – ответил, тронутый заботой главы государства шофер.

Неспешно тронулись, аккуратно лавируя в узкой арке, ведущей из внутреннего двора на набережную. Спереди и сзади ехали точно такие же автомобили, и с точно такими же госномерами, как и у диктаторской машины (для соблюдения конспирации). Когда выехали на набережную, Валерий Васильевич вновь обратился к водителю:

– Кондратьич, помнишь, я звал тебя с сыном в воскресенье на новоселье?

– Дык, как не помнить-то, если Сам звал? – вопросом на вопрос ответил тот, выделяя слово «сам».

– Так вот, новоселье не отменяется. Просто будет проходить в другом месте.

– Как это?

– Опять мы переезжаем. Сейчас подходил Лютиков и настоял на нашем перебазировании в Ново-Огарево – бывшую резиденцию президента. Так что подъезжайте с сыном туда в воскресенье. У тебя-то пропуск имеется, а насчет сына твоего я предупрежу на КП.

– К какому часу прибыть? – деловито поинтересовался водитель.

– Думаю, что часикам к четырнадцати, – ответил тот, почесывая переносицу.

– Добро, Василич. Подгребем. А то может помощь, какая нужна? Тогда можно и пораньше.

– Да нет, управятся и без вас. Там специальные грузчики с погрузчиками будут.

Кондратьич только кивнул на это. Продолжили ехать в молчании. Афанасьев, погруженный в свои государственные мысли, баюкал, вконец разболевшуюся и судя по всему опухшую руку. Он настолько был погружен в себя, что даже не замечал из затонированного окна машины празднично гомонящую в этот поздний час столицу. Вальронд же, в отличие от говорливого Михайлова, был по природе человеком малоразговорчивым, а регламент несения службы, связанной с сопровождением специальных средств связи, к коим относился «ядерный чемоданчик», вообще запрещал разговоры на отвлеченные темы без разрешения высшего руководства. Так и доехали до дома. Когда они вдвоем с Петром Михайловичем поднялись на второй этаж, то звонить в двери даже не пришлось. Дочь видимо уже давно караулила его возле окна и, увидев подъехавший кортеж, поспешила открывать двери.

– Ну, наконец-то, – выдохнула она, пропуская мужчин в прихожую, – а я все боялась позвонить тебе. Здравствуйте, Петр Михайлович! – поздоровалась она с Вальрондом, и легкий румянец растекся по ее всегда бледным щекам.

– Здравствуйте, Анастасия Валерьевна! – опять сильно смущаясь, и отчаянно краснея, поздоровался он с дочкой диктатора. Афанасьев сделал вид, что не заметил эти два светофора.

– Папа, к тебе пришли, – полушепотом поведала Настя, кивая головой на гостиную.

– Кто? – скривился Афанасьев. В этот час он не хотел никого видеть кроме близких людей, перед которыми можно не скрывать своего состояния.

– Адвокат. От мамы, – все таким же заговорщическим шепотом выпалила она, помогая отцу снять китель. – По какому делу – не говорит, а я уж не стала расспрашивать. Охрана не хотела его пропускать, но я разрешила дождаться ему тебя здесь.

– Адвокат? Это уже интересно, – пробормотал отец, и уже обращаясь к Вальронду, – ты Петр Михалыч не чинись, располагайся по-свойски, чай уже не в первый раз, а я тут еще отвлекусь на кое-какие дела.

С этими словами он и вошел в гостиную, на ходу засовывая ноги в тапки без задников. Навстречу ему с дивана поднялся пожилой дядечка невысокого роста и невыразительной внешности с обширными залысинами и в старомодных очках с толстой роговой оправой. Настя не утерпела и серой мышкой проследовала за отцом.

– Надеюсь мне представляться нет нужды? – спросил Афанасьев у лысого, делая жест рукой, разрешающий сесть на место. Мужчина сел на прежнее место. Афанасьев тоже умастился с другого края дивана.

– Мне сказали, что у вас ко мне дело…

– Да, – опять делая вид, что привстает, сказал тот. – Меня зовут Аркадий Исаевич Бауэр. Я являюсь членом московской гильдии адвокатов и так получилось, что вынужден представлять интересы вашей супруги – Аглаи Петровны Афанасьевой, в девичестве Крутиковой.