Все приключения мушкетеров

– Да, – продолжал лорд Винтер, – я понимаю, вам очень хотелось бы быть на свободе, прогуляться по берегу моря: вам хотелось бы на хорошем корабле рассекать волны этого зеленого как изумруд моря; вам очень хотелось бы на суше или на море устроить мне засаду, которые вы так мастерски устраиваете. Потерпите? Через четыре дня вы будете на берегу моря, море будет для вас открыто даже больше, чем вы желаете, потому что через четыре дня Англия избавится от вас.

Миледи сложила руки и подняла прекрасные глаза свои к небу.

– Боже мой! – сказала она, – прости этому человеку, как я ему прощаю.

– Да, молись, проклятая, – сказал барон, – твоя молитва тем великодушнее, что ты в руках того человека, который никогда не простит тебя, клянусь тебе в этом.

И он вышел.

Когда он выходил, миледи быстро взглянула в полуотворенную дверь и заметила Фельтона, поспешно скрывшегося, чтобы она его не видала.

Она бросилась на колени и начала молиться.

– Боже мой, Боже мой! – сказала она, – ты знаешь, за какое святое дело я страдаю; пошли же мне силы страдать.

Дверь тихо отворилась; прекрасная молельщица притворилась, будто не слыхала этого, и продолжала жалобным голосом:

– Боже мститель! Боже милосердый! неужели ты допустишь исполниться замыслам этого человека!

Тогда она сделала вид, будто только что услышала шум шагов Фельтона, вдруг встала и покраснела, как будто ей было стыдно, что ее застали на коленях.

– Я не люблю мешать молящимся, – сказал серьезно Фельтон, – и потому умоляю вас – не беспокойтесь для меня.

– Почему вы знаете, что я молилась, – сказала миледи прерывающимся от рыдания голосом; – вы ошиблись, я не молилась.

– Неужели вы думаете, – отвечал Фельтон, также серьезно, но несколько мягче прежнего, – что я считаю себя вправе мешать кому-нибудь повергаться к стопам Творца? Сохрани Боже! к тому же виновные должны каяться, каково бы было их преступление; я считаю виновного неприкосновенным, когда он перед стопами Господа.

– Разве я виновна? – сказала миледи, с улыбкой, которая пленила бы всякого, – виновна! Боже мой! тебе это известно! Скажите, что я несправедливо обвинена – это так; но вы знаете, что Бог, любящий мучеников, иногда посылает испытания невинным.

– Преступны вы или невинны, – отвечал Фельтон, – во всяком случае, вы должны молиться и я помогу вам своими молитвами.

– Совершенно справедливо, – сказала миледи, бросаясь к ногам его: – я не могу больше скрываться перед вами; я боюсь, что у меня не достанет силы бороться за веру; выслушайте же просьбу женщины, близкой к отчаянию. Вас обманывают, но не об этом я хочу говорить; я прошу вас только об одной милости, и если вы мне окажете ее, я буду благословлять вас до последней минуты своей жизни.

– Поговорите с милордом, – сказал Фельтон: – мне не предоставлено права ни прощать, ни наказывать.

– Напротив, оно не предоставлено никому кроме вас; лучше выслушайте меня, чем содействовать моей погибели и унижению.

– Если вы заслужили этот стыд и унижение, вы должны покориться приговору, чтобы искупить свой грех перед Богом.

– Что вы говорите!.. Вы не понимаете меня. Когда я говорю об унижении, вы думаете, что я разумею какое-нибудь наказание: тюрьму или смерть! Сохрани Боже! Смерть и тюрьма мне не страшны.

– Теперь я вас совсем не понимаю, – сказал Фельтон.

– Или притворяетесь, что не понимаете, – отвечала пленница, с улыбкой сомнения.

– Нет, клянусь вам честью, не понимаю.

– Разве вы не знаете намерений лорда Винтера в отношении ко мне?

– Не знаю.

– Не может быть; вы пользуетесь его доверием!

– Я никогда не лгу.

– Но он вовсе не скрывает своих намерений, поэтому их трудно не знать.

– Я не стараюсь ничего разузнавать: я ожидаю, пока мне сами скажут; но кроме того, что лорд Винтер говорил мне при вас, он ничего особенного не говорил мне.

– Так вы не сообщник его! – сказала миледи с уверенностью; – так вы не знаете, что он готовит мне позор, который ужаснее всех наказаний в мире?

– Вы ошибаетесь, – сказал, краснея, Фельтон… – лорд Винтер не способен на подобное преступление…

– Хорошо, – подумала миледи, – не зная в чем дело, он уже называет его преступлением.

Потом сказала:

– Друг низкого человека способен на все.

– Кого вы называете низким? – спросил Фельтон.

– Разве есть в Англии еще кто-нибудь, заслуживающий это название в такой степени как он?

– Вы говорите о Джордже Виллье? – сказал Фельтон и глаза его разгорелись.

– Которого язычники и неверные называют герцогом Бокингемом, – сказала миледи: – я не думала, чтобы в Англии был хотя один англичанин, которому нужно было бы так долго объяснять, о ком я говорю.

– Рука Создателя распростерта над ним, сказал Фельтон: – он не избегнет наказания, которого заслуживает.

Фельтон выражал в отношении к герцогу ненависть, которую все англичане чувствовали к нему; сами католики называли его истязателем, притеснителем и развратным человеком, а пуритане просто сатаной.

– О, Боже мой! – сказала миледи: – когда я молю Тебя послать этому человеку заслуженное им наказание, Ты знаешь, что это не из личной мести, но из желания спасения целого народа.