Читаем Все произведения школьной программы по литературе в кратком изложении. 5-11 класс полностью

На следующий день Пирогов явился в мастерскую, где встретил свою блондиночку. Он говорил ей комплименты, а она грозила, что позовет мужа. Появился Шиллер. Пирогов заказал у него шпоры, а сам вился около его жены. Шиллер отправил жену на кухню. Пирогову ничего не оставалось, как удалиться, но он не собирался сдаваться. Как только шпоры были готовы, Пирогов заказал у Шиллера оправу к кинжалу: таким образом он мог чаще бывать в доме блондиночки. Позже Пирогов узнал, что по воскресеньям Шиллер не бывает дома, он решил этим воспользоваться. В ближайшее воскресенье Пирогов зашел к блондинке. Он уже целовал ножку красавицы, когда вернулся пьяный Шиллер с двумя товарищами. Они здорово отделали Пирогова. Тот в гневе решил жаловаться генералу, но по дороге домой зашел в кондитерскую, затем прогулялся по Невскому проспекту, позже отправился на вечер, где отличился в мазурке, и гнев пропал сам собой.

Заканчивается повесть предостережением: «Не верьте этому Невскому проспекту! Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде».

<p>«Нос»</p><p><emphasis>(Повесть из цикла «Петербургские повести»)</emphasis></p><p>Пересказ</p>I

25 марта в Петербурге случилось странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич захотел съесть горячего хлеба с луком. Он сел за стол, взял в руки нож и принялся резать хлеб. В одной из половин хлеба он увидел что-то белевшееся, ковырнул и к своему удивлению обнаружил нос. И нос был какой-то на удивление знакомый. Супруга его пришла в негодование, она обвинила бедного цирюльника в отрезании носа клиенту. Но цирюльник узнал нос: он принадлежал коллежскому асессору Ковалеву, которого Иван Яковлевич брил каждые среду и воскресенье. Иван Яковлевич очень испугался, что полицейские отыщут нос у него и обвинят его, а потому быстро оделся и пошел к Исаакиевскому мосту, чтобы бросить нос в Неву. Там он нагнулся через перила, будто посмотреть «много ли рыбы бегает», а сам бросил тряпку с носом. После его остановил квартальный, который стал допытывать Ивана Яковлевича, что тот делал на мосту. Чем закончилась эта история, не известно.

II

Коллежский асессор Ковалев проснулся поутру и обнаружил, что у него нет носа, а вместо него совершенно гладкое место. Ковалев не любил называть себя коллежским асессором, а чаще называл майором. Он имел обыкновение каждый день прохаживаться по Невскому проспекту, одевался всегда чисто и модно. В Петербург он приехал искать место, приличное своему званию. Не прочь был он и жениться, если за невестой дадут приданое.

Итак, проснувшись и не обнаружив носа, Ковалев решил отправиться прямо к обер-полицмейстеру. Идя к нему, около одного дома майор застыл как вкопанный, так как прямо перед ним из кареты выскочил его собственный нос, одетый в мундир, и быстро побежал по лестнице. Нос был в чине статского советника. Через минуту нос вышел и сел обратно в карету. Ковалев последовал за каретой. Нос поехал в Казанский собор. В соборе Ковалев пытается указать носу на его место, но тот делает вид, что не понимает майора. Ковалев говорит, что, милостивый государь, — это его собственный нос. Но нос отвечает, что между ними не может быть ничего общего, тем более что Ковалев служит по другому ведомству.

Ничего не добившись от своего носа, Ковалев поехал к обер-полицмейстеру, но того не оказалось дома. Оттуда майор поехал прямо в газетную экспедицию, чтобы дать объявление с описанием всех качеств носа, чтобы любой его встретивший мог сообщить о месте нахождения носа. В экспедиции Ковалева очень долго не принимали, так как были дела и поважнее. Затем никак не могли понять, как может сбежать собственный нос. Ковалев старался все объяснить. Ему отказали в размещении такого объявления. Расстроенный, Ковалев отправился к частному приставу, большому любителю сахара. Он очень сухо принял Ковалева, сказал, что у порядочных людей носы не отрывают, потом оскорбил весь асессорский чин. Такой прием сконфузил Ковалева, он даже не смог сказать что-либо в ответ. Домой вернулся майор уже в сумерках. Он жалел, что нос пропал сам собой, ведь без него человек никто. Ковалев решил, что виною всему штаб-офицерша, которая хотела выдать за него свою дочь, но Ковалев отказался. Это она испортила его. За такими мыслями майора застал полицейский чиновник. Он сообщил Ковалеву, что нос его задержан при попытке побега в Ригу. И главный участник в этом деле — цирюльник с Вознесенской улицы. А нос полицейский принес с собой, чтобы не доставлять Ковалеву лишних хлопот. Нос был у Ковалева, но как его приставить на место, майор не знал. А вдруг он не захочет вставать на место? Ковалев стал подносить нос к прежнему месту, но тот не прирастал. Тогда послали за доктором, который заключил, что приставлять нос не следует, может быть хуже. Ковалев просил, чтобы нос приставили, ведь ему сегодня надо быть на вечере. Но доктор стоял на своем.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Льюис Кэрролл
Льюис Кэрролл

Может показаться, что у этой книги два героя. Один — выпускник Оксфорда, благочестивый священнослужитель, педант, читавший проповеди и скучные лекции по математике, увлекавшийся фотографией, в качестве куратора Клуба колледжа занимавшийся пополнением винного погреба и следивший за качеством блюд, разработавший методику расчета рейтинга игроков в теннис и думавший об оптимизации парламентских выборов. Другой — мастер парадоксов, изобретательный и веселый рассказчик, искренне любивший своих маленьких слушателей, один из самых известных авторов литературных сказок, возвращающий читателей в мир детства.Как почтенный преподаватель математики Чарлз Латвидж Доджсон превратился в писателя Льюиса Кэрролла? Почему его единственное заграничное путешествие было совершено в Россию? На что он тратил немалые гонорары? Что для него значила девочка Алиса, ставшая героиней его сказочной дилогии? На эти вопросы отвечает книга Нины Демуровой, замечательной переводчицы, полвека назад открывшей русскоязычным читателям чудесную страну героев Кэрролла.

Вирджиния Вулф , Гилберт Кийт Честертон , Нина Михайловна Демурова , Уолтер де ла Мар

Детективы / Биографии и Мемуары / Детская литература / Литературоведение / Прочие Детективы / Документальное
Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги
История русской литературной критики
История русской литературной критики

Настоящая книга является первой попыткой создания всеобъемлющей истории русской литературной критики и теории начиная с 1917 года вплоть до постсоветского периода. Ее авторы — коллектив ведущих отечественных и зарубежных историков русской литературы. В книге впервые рассматриваются все основные теории и направления в советской, эмигрантской и постсоветской критике в их взаимосвязях. Рассматривая динамику литературной критики и теории в трех основных сферах — политической, интеллектуальной и институциональной — авторы сосредоточивают внимание на развитии и структуре русской литературной критики, ее изменяющихся функциях и дискурсе.

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко , Евгения Купсан , Илья Александрович Калинин , Михаил Берг , Уильям Миллс Тодд III

Литературоведение / Прочая научная литература / Образование и наука
Беглые взгляды
Беглые взгляды

В европейских литературах жанр травелога (travelogue, англ. — повествование о путешествии) занимает центральное место с самого начала Нового времени. Эта книга предлагает широкий спектр новых прочтений русских травелогов первой трети XX века, охватывая произведения А. Чехова, В. Розанова, М. Цветаевой, О. Мандельштама, А. Белого, В. Шкловского, И. Эренбурга, Г. Иванова, М. Горького, А. Платонова. Основное внимание уделяется травелогам в границах или на границы советской империи, однако представлены и те, в которых речь идет о впечатлениях русских писателей в Западной Европе. Название «Беглые взгляды», с одной стороны, подразумевает историческое состояние бегства, в которое были ввергнуты люди вследствие Первой мировой войны, Октябрьской революции и Гражданской войны в России, с другой стороны — акцентирует эстетическую и поэтологическую «беглость» травелогов модернизма, их ассоциативный и коннотативный потенциал. Так возникает новый образ жанра травелога и его эволюции в русской литературе.

Евгений Пономарев , Евгений Рудольфович Пономарев , Елена Гальцова , Сузи Франк , Томас Гроб

Литературоведение / Проза / Современная проза