Все пропавшие девушки

Почти все мои воспоминания о маме относились к тому периоду, когда она уже угасала. Когда болезнь стала брать свое. Я неизменно видела маму в инвалидном кресле, с желто-синим одеялом на коленях (она вечно зябла), с Дэниелом рядом. Дэниел держал перед мамой чашку-поильник. Они бледнели и худели синхронно; и так же синхронно у них портились характеры. А фотографии свидетельствовали: пока маму не настиг рак, она действительно была очень красива – точеная фигура, искренняя, теплая улыбка.

– Ты, Ник, просто копия мамы. И Дэниел тоже.

– Дэниел похож на тебя, папа.

От бекона меня сразу затошнило. Я стала резать бекон на крохотные кусочки – может, папа не заметит, что я не ем.

– Да, так говорят. Однако в детстве вы с Дэниелом и Шана были как тройняшки. – Папа окинул меня взглядом. – Представь: вдруг бы Шана не родила? Ее прелесть так бы и канула в никуда.

– Ладно тебе, папа.

Не нравился мне его взгляд. Папа словно видел ту, еще живую, деталь пазла по имени Шана; словно пытался ее куда-нибудь пристроить – то к моему левому глазу, то к моей нижней губе. Вдоль позвоночника мурашки забегали. Папа смотрел так же сосредоточенно, как Коринна, искавшая во мне лесное чудовище.

– А ведь так вполне могло случиться. Когда родители Шаны погибли в аварии, и она, их единственная дочь, столь внезапно осиротела, она решила: или родит двух или более детей, или не станет рожать вовсе. Спорить с ней было бесполезно.

Папа прожевал бекон, закатил глаза.

– Упрямая была. Несколько лет мне казалось, что дети нам не светят. Мы уже отчаялись, когда Шана забеременела Дэниелом. Ну да ты в курсе.

– Нет, в первый раз слышу.

Действительно, мы с Дэниелом – поздние дети; но я всегда считала, что родители намеренно откладывали наше появление на свет. Хотели сначала карьеру сделать, а потом уж детей заводить.

– Тогда-то мы и перебрались обратно в Кули-Ридж. Едва оправившись после родов, Шана заторопилась с тобой. Чуть с ума меня не свела своей одержимостью. Я не понимал, куда так спешить, а она повторяла: «Не допущу, чтобы мой сын когда-нибудь остался один-одинешенек. Не хочу ему своей судьбы. Пусть у него будет брат или сестра». Так она говорила. Теперь, когда ее нет с нами, я понимаю: она была права. Права, как всегда. Дэниел остро нуждался в сестре.

– Подозреваю, сам Дэниел с этим бы поспорил. – Я рассмеялась. – Ему от меня сплошная головная боль.

– Что ты, Ник. Именно такая сестра, как ты, Дэниелу и нужна. И он это знает. Просто не показывает. Такой уж у него характер.

Безопасные темы кончились. Вот что осталось: подтверждения врачей о папиной недееспособности, отсылаемые в суд. Пропавшие девушки. Дом, где тайны кишмя кишат. Дети, зачатые по случайности. Дэниел. И всюду – глаза. Не только в лесу. В лечебнице тоже. Я косилась по сторонам, пальцы сами собой выбивали дробь на столешнице. С папой можно было затрагивать только какие-нибудь давние темы, проходиться по верхам. Ни в коем случае не утомлять и не перевозбуждать. Не поднимать неудобные вопросы. И как тогда ввести его в курс некоторых дел? Как заставить понять?

– Тайлер нам с ремонтом помогает, – сказала я, надкусив бисквит.

– Это хорошо. Он славный парень.

– Да? А раньше он тебе не нравился, – поддразнила я.

– Ты ошибаешься. Тайлер всегда был работящим и тебя любил. Что здесь может не нравиться?

– Я думала, отцы на дух не выносят приятелей своих несовершеннолетних дочек. Это же общее правило.

– Значит, мне учебник с этим правилом в руки не попался. – Папа откинулся на спинку стула. – Видишь ли, Ник, я просто не представлял, что с тобой делать. В смысле, как тебя воспитывать. Ты сама вон какой хорошей девочкой выросла.

– По-моему, хорошего во мне мало.

Я усмехнулась и стала крошить бисквит на тарелке.

– Опять ошибаешься. Ты только посмотри на себя. Только посмотри.

Нужно было ненавязчиво свести разговор на Тайлера.

– Папа, Тайлер считает, что за дом дадут больше, если довести до ума гараж. Помнишь, вы с Дэниелом еще тогда взялись, а потом бросили?

Он улыбался. Он, глядя мне в глаза, явно думал о том, о чем думать не следовало ни в коем случае.

– Тайлер у меня спрашивал, Ник. Точнее, нет, не спрашивал. Просто сообщил. Ты же знаешь, какой он. Так вот, он сказал, что хочет на тебе жениться.

Щекам стало жарко, в пальцах закололо. Я попыталась представить этот разговор. Я о нем не знала, сообщение застало меня врасплох.

– Неужели? А ты что ответил?

– А что я мог ответить? Только одно: что вы оба еще жизни не нюхали. Посоветовал сначала мир посмотреть. Про время ему сказал…

Папа теперь смотрел в сторону; я чувствовала, что, отводя взгляд от меня, он и сам как бы отходит. Не позволять ему; вернуть его.

– Что ты сказал ему про время, папа?

Папа снова уставился мне в лицо.

– Что время, если ему позволить, способно являть определенные вещи.

Я склонила голову набок.

– Мамины слова.

Я плакала, узнав мамин диагноз, а мама меня утешала. Говорила, что видит нас с Дэниелом взрослыми людьми. Прекрасными, замечательными людьми.