Все пропьем, но флот не опозорим, или Не носил бы я погоны, если б не было смешно

– Товарищ капитан 2 ранга, вам срочно выйти в море на дежурном «Малахите». Приказ командира Лиепайской базы…

«Малахит» – речной тральщик. Этакая пластмассовая посудина, именуемая в просторечии мыльницей, тонн на 50 водоизмещением. К тому же почти плоскодонка – за борт плюнешь, уже качает балла на три.

Но сегодня море спокойно. Полный штиль, ни ветерка, как назло. А в душе штормит, душа требует продолжения банкета.

– Какое море, – хрипит Рыба в трубку, – там же штормяга дикая! Вы что, очумели, у меня же не крейсер, а мыльница…

– А у нас тут ни ветерка, – скрипит в ответ телефонная трубка.

– Так вы в штабе, а я в дивизионе. Тут такая ветрюга, так завывает, что тральщики от стенки отрывает. Я даже дал команду дополнительные швартовы завести.

Оперативный в недоумении. Он, конечно, не на причале базируется, но все равно не более чем в километре от воды. У него за окном деревья, он смотрит на кроны, листочки не шевелятся…

– Не верите? – возмущается Вася. – А я сейчас трубочку-то к форточке поднесу, сами убедитесь…

Он протягивает телефон к начштаба, и тот тихонечко, вытянув пухлые губы трубочкой, с нарастающей громкостью свистит в мембрану, временами переходя на завывание.

Оперативный немеет. Минуту-другую он слушает этот вой, потом принимает решение:

– Хорошо, товарищ капитан 2 ранга. Я запрошу прогноз погоды и попрошу базу дать отбой. Я вам перезвоню…

Вася с улыбкой кладет трубку:

– Наливай, Вовчик. Полчаса у нас есть.

Мы драили, драили и додраились

Что такое крейсер проекта 68-бис, известно каждому моряку советских времен. Впечатляет. Особенно если по годам службы он на издохе.

А тут главком нагрянул. Как всегда, «неожиданно». Посему недели за две на крейсере все начали вылизывать. В первую очередь, понятное дело, гальюны. Задраили их, а для морячков на стенке времянку соорудили.

За полчаса до появления на корабле высокого гостя гальюны открыли. Строго-настрого приказав никому там не появляться. Под страхом 10-суточного ареста. Оно и понятно – на носовой гальюн ответственный за этот объект приборки командир БЧ-5 капитан-лейтенант Витя Сироткин не пожалел даже флакона «Тройного». Так что благоухало там, как в приличном борделе.

Горшок, как было известно, к проверке гальюнов питал особую страсть.

Вот и посетил носовой. Зашел, повел носом, принюхался, засомневался.

И говорит:

– Все понятно. Тут у вас две недели драили, никого не пускали…

Сироткин неуверенно:

– Никак нет, товарищ адмирал флота Советского Союза… Ежедневно пользуемся…

Горшков самоуверенно:

– Ты мне, друг, не свисти… Что я, на кораблях не служил?

И ногой по дверце кабинки. Та открывается, и… перед изумленным главкомом… в позе орла доблестный наш морячок. Не вытерпел, видно.

– Да, – только и нашелся что сказать главком, – действительно. Чу-де-са…

Юра Ганин

Утро для помощника командира гидрографического судна «Редуктор» Юры Ганина началось обычно. Быстро ополоснув небритую физиономию, Юра выгнал моряков на физзарядку.

Когда моряки уже пробежали законные свои пару кругов вокруг заводских корпусов («Редуктор» ремонтировал главный двигатель), старший лейтенант Ганин соизволил выбраться на палубу. Морячки под командой боцмана уже перешли к выполнению гимнастического комплекса № 1.

Почесывая волосатую грудь, помощник лениво наблюдал за происходящим.

Как и личный состав гидрографа, Юра ждал завтрака – единственного отрадного момента за все утро. Спать уже не хотелось, но и проявлять излишнее служебное рвение особого желания не было. Посему Юра снисходительно отнесся к тому факту, что кое-кто из годков[49] выбежал на физзарядку не в тяжеленных гадах[50], а в кроссовках и даже тапочках.

Словом, у Юры было неплохое настроение. И не надо было его портить…

А ведь «спортили песню». И не кто-нибудь, а начальник ОУС (отдела устройства службы) Балтийской базы. Некий капитан 2 ранга, надумавший проверить порядок на кораблях, стоящих в заводском ремонте. Этот капдва подошел к борту «Редуктора» как раз в тот момент, когда время зарядки было на исходе.

Морячки уже потопали по сходне на борт судна, когда раздался начальственный голос оусовца:

– Кто старший на этом корабле?

Юра глянул на стоящего на стенке офицера.

– Ну, я.

– Что значит – я?! – взвился капдва. – Вы что, товарищ старший лейтенант, представляться не умеете?

Тут надо заметить, что по особому статусу кораблей радиотехнической разведки на их борт из начальников военно-морской базы имел право подниматься только ее командир. Так что разговор велся, как говорится, через леера[51]. Спуститься на стенку Юра, конечно же, не счел возможным.

– А ты кто такой? – задал он встречный вопрос.

Капдва, задохнувшись от столь явного нарушения субординации, вымолвил уже потише:

– Я-то? Я – начальник ОУС базы!

– Ну и пошел ты в жопу!

После чего с чувством исполненного долга Юра отправился в кают-компанию.

По пути заскочил в рубку дежурного и набрал номер оперативного базы: