Все пропьем, но флот не опозорим, или Не носил бы я погоны, если б не было смешно

– Докладывает старший лейтенант Ганин, помощник командира гидрографического судна «Редуктор». Товарищ капитан 1 ранга! Тут на корабль какой-то пьяный капитан 2 ранга пытался прорваться…

Вечером Юру вызвал к себе командир базы. Вице-адмирал Касымбеков.

В кабинете адмирала сидели все тот же оусовец и начпо базы.

– Ганин, – начал адмирал, – вы это что себе позволяете? Как вы могли оскорбить старшего офицера?

Юра широко раскрыл глаза:

– Я? Оскорбил? Старшего офицера?

Оусовец вздрогнул:

– Вы хотите сказать, что ничего не было?

– Так что, товарищ капитан 2 ранга, я вас куда-то послал?

– Да…

– А кто-нибудь слышал?

– Нет.

Юра повернулся к Касымбекову и развел руками:

– Вот видите…

Родственные души

Мичман Витя Лапшин с ПКЗ-49 (плавказармы) больше всего на свете любил шило и свой велосипед. Шило он потреблял, а велик холил и лелеял.

Дабы любимое средство передвижения не угнали, под сиденье Витя установил взрывпакет. Присобачил к нему детонатор электрический, а провод вывел к динамику, что на переднем колесе устанавливается. И с чистой совестью оставлял велик на палубе ПКЗ. Мол, если кто и уедет, то недалеко. И без, простите, яиц.

Все друзья-мичмана об этом знали. И по давней флотской традиции решили пошутить.

Когда Витя собрался отъехать на обед и уже отсоединил динамик от колеса, его, как говорится, заболтали и втихаря опять динамик к колесу подключили.

В общем, отъехал Витя пяток метров и доехал до… гарнизонного госпиталя. Яйца, правда, простите за интимную подробность, остались целы, а задницу обожгло прилично. И потому лежал он в хирургии, в палате, на животе.

Комдив подплава капраз Науменко по кличке Чапай, прозванный так за привычку рубить сплеча, не особенно вникая в суть дела, устроил мичманам разнос. Построил их, родимых, и вдул по первое число.

Орал:

– Кретины! Ну и шутки у вас, идиоты! Это же додуматься надо – подорвать живого человека, уложить мичмана на госпитальную койку!

И т. д. и т. п.

Раздав каждой твари по паре выговоров, Чапай со спокойной совестью отправился домой.

Заметим для полноты картинки, что днем ранее комдив принес домой так называемую регенерацию – очень едкую химическую штуку, используемую на лодках для получения кислорода. Регенерация эта, между прочим, вещь опасная. Взрывается, как динамит. Но не сама по себе, а растворенная в воде. Зато прекрасно чистит унитаз.

Жена этим дома и занималась. Довела унитаз до полной белизны. Вот только водой смыть химию забыла.

Что такое полный кайф для пришедшего со службы офицера? Сесть на толчок, взять в руки «Советский спорт» и закурить. Это Чапай и сделал. А покуривши, чуть раздвинул волосатые ноги и бросил чинарик между них.

Вылетел из гальюна он вместе с дверью.

И попал в ту же палату, где уже лежал Витя Лапшин. В той же позе.

Поговорили

Николай Сергеевич Майков – в недавнем прошлом начпо 118-й бригады ОВРа в Риге. Напакостив всем, кому мог, ушел на повышение – секретарем парткомиссии Балтийского флота. Звонит из Калининграда в тыл бригады.

Трубку снимает и.о. начальника тыла Серега Лукшич, тогда еще капитан 3 ранга, уже ждущий приказа о повышении – Серега очень хочет стать начальником тыла.

– Сергей Юркович, – в голосе бывшего начпо просительные нотки, – вы не могли бы мне выделить «КамАЗ», перевезти вещички из Риги в Калининград?

Юркович, тогда еще не закодированный и оттого весьма похмельный:

– Николай Сергеевич, вы приехали в Ригу пару лет назад с одним чемоданом. А уже вывезли два «КамАЗа»… И еще один просите.

Даже через 400 километров ощущается, что у секретаря флотской парткомиссии – этой «красной гильотины перестройки» – взмокла сократовская лысина.

Через минуту, судя по всему, спазмы отпустили, и Николай Сергеевич глаголет с придыханием, в котором слышится что-то похожее на возмущение:

– Так вы что, Сергей Юркович, хотите сказать, что я вор?!

– Нет, Николай Сергеевич, я хочу сказать только то, что я сказал…

Лукшич вешает трубку. Начальником тыла его назначают только после увольнения Майкова в запас. А не хрен так шутить, Сергей Юркович!

Невозвращенец

Каждый служивший на флоте в благословенные брежние времена, знает, что стать офицером нелегко. Мало того, что надо поступить в военно-морское училище (при том-то конкурсе!), надо было умудриться не вылететь из бурсы за плохую учебу, пьянство, аморалку, свыкнуться с флотским дебилизмом и муштрой, научиться сперва выполнять приказание, а потом думать и т. д. и т. п.

Но еще сложнее с флота уйти. Даже по дискредитации. Это вам не нынешние времена: повздорил с командиром – и в два счета контракт расторгнут. Ты без пенсии, но свободен.

В прежние-то годы за тебя боролись комсомольская и партийная организации, а твоя служебная карточка должна была быть испещрена всевозможными взысканиями – от банального выговора до энэсэс от командующего флотом… Плюс как минимум три суда офицерской чести. А офицерство не любит, когда его покидают. Посему вечно берет на поруки заблудшую флотскую овцу, невзирая на стенания начальства, которому все осточертело.