Все против всех

Итак, необходимо разобраться. Сразу оговоримся: разговор пойдет исключительно на материале, собранном по Уралу. Не потому, что здесь все было хуже всего, — напротив, были места, где все творилось намного круче Харьков, Киев, Крым, Тамбовщина, Русский Север. Как это ни жутко звучит, но Урал — регион со среднестатистическим уровнем террора (!). Просто уральские реалии весьма выпукло репрезентируют общероссийскую картину.

Начнем со следующего. Нужно четко уяснить: в ходе боевых столкновений все без исключения стороны проявляли зверскую жестокость и совершили действия, которые можно трактовать как военные преступления. Вот несколько свидетельств (несколько из многих тысяч).

«От ненависти и только что пережитой горячки боя солдаты 2-го Барабинского полка долго не рассуждали. В кольце штыков они подвели группу пленных к реке, приказали раздеться, а потом начали остервенело колоть их штыками». Это показания комвзвода 1-го батальона 17-го Уральского полка Николая Пищальникова, чудом уцелевшего в расправе над пленными красноармейцами 14 февраля 1919 года в селе Сташково близ города Осы (Западный Урал).

«…Велик был гнев красноармейцев: в утреннем бою ни одного из пленных не довели до штаба полка… Никакие уверения не сдержат в бою от мести: кровь за кровь!»

А это — Фурманов, книга о Чапаеве, эпизод из главы о боях под Белебеем (Башкирия)…

Как видим, цвет знамен меняется, а почерк — нет. И мотивация, кстати, одна и та же: горячка боя, желание отомстить — и, между прочим, сам Фурманов тут же кается, что и сам пустил в расход офицера только за заносчивый тон и за то, что в кармане нашли письмо от невесты — просила, подлая, отомстить большевикам…

Но убийства пленных — это еще не самое жуткое. «Представилось ужасное зрелище: две девушки валялись с отрезанными грудями, бойцы — с размозженными черепами, рассеченными лицами, перерубленными руками… Навзничь лежал один худенький окровавленный красноармеец, и в рот ему воткнут отрезанный член его».

Это — Фурманов о зверствах уральских казаков летом 1919 года в станице Соломихинской, северней города Гурьева.

«…На поле боя были найдены ужасно изуродованные трупы чешских солдат. У них были отрезаны половые органы, вскрыты черепа, изрублены лица, вырваны глаза и вырезаны языки».

А это уже — художества красных. Время действия — июль 1918 года. Место действия — Зауралье. Напомню, что и третья сила — крестьянские повстанцы нисколько не гуманнее. «Пойманных коммунистов подвергают средневековым пыткам», «комиссара распиливали деревянной пилой», «в Петропавловском Народном доме в конце февраля, в марте, апреле и даже мае можно было видеть длинные ряды изуродованных трупов коммунистов» — это несколько взятых наугад сводок об Урало-Сибирском восстании 1921 года.

В общем, «разгулялись по России бесы» (М. Волошин). И все стоят друг дружки…

Однако у всех вышеописанных ужасов есть одна общая черта: это, по словам русского историка С. Мельгунова, «эксцессы на почве разнузданности власти и мести». Красный же террор — явление совершенно иного порядка.

Первое. По количеству пролитой крови большевики оставили далеко позади всех остальных участников междоусобной бойни. Тот же С. Мельгунов пишет: «По советским сводкам можно было установить среднюю цифру в день для каждого застенка ЧК: кривая расстрелов поднимается от 1 до 50 (последняя цифра — в крупных центрах) и до 100 в только что завоеванных Красной Армией полосах. Эти взрывы террора наступали, однако, периодически и опять спадали, так что в среднюю скромную цифру нужно установить приблизительно в 5 человек в день и в год — 1,5 миллиона».

В год — полтора миллиона? Нет, много больше, потому что, во-первых, отделений ЧК было не тысяча по тогдашней Совдепии, а гораздо больше; во-вторых, С. Мельгунов не учел те данные, которые приводит А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»: расстрелы помимо ЧК — через суды, ревтрибуналы, Особые отделы, желдортрибуналы, трибуналы ВОХРы и так далее. Плюс действия заградительных отрядов — да, они уже с 1918 года находятся на Восточном фронте! — и наконец, просто репрессии в прифронтовой полосе. И самосуд. Так что и цифра в 2–2,5 миллиона человек в год — не фантастика. А если учесть, что мельгуновский подсчет оканчивается 1924 годом, получается, что с 1917 по 1924 год большевики извели только репрессиями 10–15 миллионов человек. Это без голода, эпидемий, жертв войны и некрасного террора.

Таких показателей ни у одного режима XX века нет, включая нацистов, маоистов и полпотовцев. Тут мы точно «впереди планеты всей» — аж в книгу рекордов Гиннесса попали.