Все против всех

В этом смысле мясниковский опус — документ чрезвычайной значимости. Ведь в нем, как нигде более, действительно раскрывается философия убийства, препарируется анатомия террора не просто как истребления людей, но, если хотите, как целого философско-культурного явления. И отнюдь не только «красного террора». Такая же сакральная подоплека имелась и у «белого», и у «черного», фашизоидного, а позднее — и просто фашистского террора. В. Пуришкевич, к примеру, в мемаурах описывал свою душевную и затем организационную подготовку к ликвидации Распутина чуть ли не теми же словами, что и Мясников; он тоже уничтожал «вошь» И само убийство для него было просто тяжкой, но необходимой работой, своего рода «авгиевыми конюшнями»: он не психовал, как Юсупов, переходивший от парализующего страха к истерическому глумлению над полумертвым Распутиным, нет, единственное, что волновало Владимира Митрофановича, так это то, что не с первого раза попал в бегущего Григория Ефимовича. И так же будут потом черносотенцы стрелять в Милюкова, в Герценштейна: А эсеры — в великих князей, в генералов, в городовых. И в «белом» лагере та же картина. Знаменитый русский журналист А. Амфитеатров отказывал красным («жидам», по его терминологии) в праве называться людьми и писал: «Со зверями не разговаривают — на них охотятся!»

Крупнейший прозаик Серебряного века М. Арцыбашев призывал беспощадно истреблять всех, кто хотя бы косвенно причастен к торжеству большевизма, в том числе и левую интеллигенцию типа М. Горького или поэтов-футуристов, что ужаснуло даже такого террористического патриарха, как Б. Савинков. А Д. Мережковский и З. Гиппиус, считавшиеся до революции, согласно картотеке департамента полиции, «террористами», почитали большевиков за «воинство Антихриста», уповали на некоего харизматического вождя, который беспощадно поразит сие исчадие ада, и готовы были признать таким новым «архангелом Михаилом»: Гитлера. Всех их объединяло как раз то, что с предельной и вульгаризированной откровенностью вскрыл на страницах своей «Философии убийства» уральский претендент в Наполеоны: готовность перешагнуть через человеческие и божеские законы во имя очищения человечества от зла (у каждого зло персонифицировано по-своему, и в этом — ядовитейшая фантасмагоричность всего происходящего, ибо злом они считали друг друга!).

И еще. Вне зависимости от цвета знамен, у всех идеологов «философии убийства» — высокие помыслы неизбежно на практике (прямо по Достоевскому) приобретали чудовищную, бредовую окраску. Как это было у красных, мы уже знаем, а вот несколько фактов с противоположной стороны баррикады. В 1921 и 1927 годах на стол руководителя Российского Общевойскового Союза А. Кутепова дважды ложился поразительный документ — план бактериологической войны против СССР. Автором был фантастический человек — Э. Опперпут, фанатичный белогвардеец и одновременно: чекист. Как Опперпут собирался отделить в этой войне коммунистов от остального населения страны, неясно. Главное, что Кутепов не только не дистанцировался от такого документа, хотя бы из нравственных соображений, но изучал его как практическую директиву. А в 1922–1933 годах некий С. Соколов в эмиграции создал «Братство русской правды» и одиннадцать лет издавал журнал с таким же названием, где советовал жителям СССР заниматься «вредительством». Это слово перекочевало в сталинский лексикон именно от С. Соколова, «кидать в комсомольские танцульки всякую вонючую дрянь», «мазать г:ном красные памятники» и даже «стрелять из-за угла по коммунистам: из лука стрелами, отравленными тараканьей бурой». После смерти С. Соколова в 1936 году выяснилось, что у него был рак мозга. Но ужасает не то, что у конкретного журналиста «поехала крыша», а то, что членами этого «братства» были несколько великих и светлейших князей, что его поддерживали такие зубры эмиграции, как П. Краснов и Д. Хорват, начальник русского Харбина, что Соколова особо благословил глава Русской Зарубежной Церкви митрополит Антоний Храповицкий, известный черносотенец, что некролог по Соколову, написанный П. Красновым, был опубликован в чрезвычайно престижном эмигрантском журнале «Часовой», органе связи участников белого движения. Выходит, были согласны с шизофреническими планами Соколова?

Диагноз ясен. Налицо массовое и заразное политико-психологическое заболевание (Д. Зубарев), охватившее едва ли не всю Россию. И исповедь пермского цареубийцы — ярчайшее тому свидетельство. Как написала в том же 1918-м Зинаида Гиппиус:

Мы, умные, — безумцы; мы, гордые, — больны.
Растленной язвой чумной мы все заражены.

О праве наций на «самоопределение»