Все схвачено

Частные машины все еще были редкими птицами в городе, поэтому двор выглядел просторным и даже красивым. Несмотря на школьный забор.

– Нам сюда, – сказал Пахарь, пропуская Легата в дверь.

Лифт – такой же, как и у мамы с отцом, – медленно повез их на четвертый этаж.

Легат долго терпел и молчал. В лифте его все-таки прорвало.

– Зачем ты ведешь меня к нему?.. – жестко, как с провинившимся подчиненным, заговорил. – Пахарь, пойми, я все-таки прожил в этой стране и в этом городе на сорок лет больше тебя. И просто по праву старшего говорю: не хочу я встречаться с одноклассниками. Я с ними и там, в своей жизни, ни разу не встречался. Даже общую фотку, где мы все в похоронных овальчиках, не сохранил.

– А со мной зачем встретились? – на «вы» перешел.

То ли от неприязни, вдруг возникшей из-за легкой истерики Легата, то ли из уважения к его реальному возрасту.

Типа все старые – непредсказуемые и психи…

Впрочем, как хочет, так пусть обращается. Легат не стал его поправлять.

– Во-первых, для меня эта встреча была сюрпризом. Я шел знакомиться с твоим отцом. А во-вторых…

– Вернемся к «во-первых», – перебил его Пахарь. – Зачем вам мой отец?

– Он когда-то свел одного человека с Очкариком. Да и слышал я о нем, о твоем отце, много… – помялся, подыскивая слово, – удивительного. Просто хотел познакомиться – не более… И о том человеке спросить…

Лифт встал вдруг и резко. Плюс – со скрежетом и лязгом.

А Пахарь странновато отреагировал на краткий, но весьма конкретный монолог Легата. Точнее – никак не отреагировал. Что-то он замыслил, причем явно не вдруг, и это «что-то» Легату не нравилось. Он не любил, когда не он ведет, а его ведут.

Вышли. Пахарь позвонил в одну из квартир. За дверью послышались шаги, щелкнул замок и дверь распахнулась.

– Хотели спросить? – усмехнулся Пахарь. – Спрашивайте.

На пороге, придерживая рукой дверь, стоял невольно известный Легату человек, который, собственно, и втравил его в эту историю с хождением из времени во время, из мира в мир. Хороший знакомый Осы, вручивший Легату сигаретную пачку с красным орлом и ключи от дверей в тоннель. И исчезнувший, как не было его! И возникший в семидесятом под ником «однокашник Легата».

Короче, на пороге стоял Раб. И улыбался.

Оса не скрывала, что он не всегда назывался Рабом…

В такое мгновение показано изумляться и терять дар речи. Легату плевать было на показанное. Он, если честно, ждал этой встречи. А то, что она произошла здесь и сейчас, его не торкнуло. Какая разница – где?

– Милости прошу, – сказал Раб, не снимая улыбки. – Рад видеть вас, господин Легат. Мир тесен, вы не находите?

И отступил, пропуская гостей. По всем приметам – жданных, Пахарь его предупредил. Или наоборот: Раб сам попросил Пахаря о встрече.

Они прошли в комнату, оказавшуюся гостиной. Легат ни разу не бывал в квартирах этого дома – первого, пожалуй, из серии «для партначальников», и наименее престижного из четырех, выстроенных в ряд на Проспекте Одноглазого Фельдмаршала.

Комната была обставлена так, как и многие парадные комнаты в то время. Буфет (или сервант, Легат не знал разницы…) забит посудой – обеденной и чайной, на первый взгляд – сервизы. Овальный стол накрыт полотняной скатертью с ручной вышивкой по краям. Обязательная ваза с фруктами посереди стола. Люстра не старинная, но старая: бронзовая, потемневшая, с тонкими хрустальными палочками вместо плафонов. Большое окно, тяжелые шторы собраны поясками по краям, а само окно прикрывает обязательный в те годы тюль. Большой масляный портрет на стене: мужчина с очень серьезным лицом, одетый в хорошо построенный черный в полоску костюм. При галстуке, разумеется.

– Отец? – спросил Легат, чтоб не молчать. А то молчание, по его мнению, затягивалось.

– Он, – ответил Раб. – Умер четыре года назад. Инфаркт. Я его не застал живым. А вы садитесь. Я сейчас чай подам… А может, выпить чего-нибудь?..

– Спасибо. Мы – уже, – сказал Легат, засмеялся, подмигнул Пахарю, уселся за стол, намеренно громко двигая стулом. Тишину разгонял. – А однокашник-то где?

– Однокашник готовится к экзаменам в университет, – объяснил Раб. – Где-то как-то с кем-то…

Он доставал из серванта чашки, блюдца, тарелки, розетки для варенья или что там у них в кухонных шкафах пряталось.

– Поступит, как думаете?

– А куда ему деваться? Я поступил, значит, и он не промажет. Правда, я в другой вуз поступал. Он было решился туда же, а я не посоветовал. Мне, когда я в его ситуации был, тоже в оба вуза хотелось. Но я выбрал один, а он пусть в университет или в иняз идет, языки учит…

– А вы ему кем приходитесь?

Пахарь почему-то засмеялся. Но промолчал, в разговор не лез.

– А я ему им самим и прихожусь. Состарившаяся с годами версия.

– То есть… – Легат умолк, поняв, наконец, истину и сразу обалдев от нее.