Все схвачено

– Непременно. Как только сформулирую. Вот вернусь через денек-другой и сформулирую…

В общем, договорились. Или иначе скажем, точнее: пришлось поверить Стратегу на слово. Сегодня. Если слово не сдержит, Легат объявит голодовку. Или лучше забастовку: голодать противнее, чем ничего не делать…

Но Диггеру и вправду придется попахать. И много. Он, по разумению Легата, станет в Столице этаким связным между Легатом и тамошней Конторой. Официально. Они с Легатом, к примеру, смогут встречаться, так сказать, на сломе времен или, проще, на полпути – у ворот на причале – здесь или за воротами в подземелье – там.

Зачем?

Да, не важно!

Это – легенда для тамошних и здешних конторских. Может, она и не понадобится. Контора двухтысячных куда толерантнее к подданным Страны, нежели Контора семидесятых. Кто где хочет, тот там и встречается, с кем хочет. Так что со свиданиями на причале Легат погорячился…

Но на самом деле у Диггера будет весьма важное дело. Одно. Правда, возможны два варианта. Какой выпадет – это от проворности Конторы зависит, той Конторы – из две тысячи десятого. И дело называется так: Гумбольдт.

Это – в том случае, если конторские из двухтысячных, несмотря на заверения Генерала, Гумбольдта не словили. Пасли они его – да, в это Легат верил. Вон и Генерал говорил Директору, что его люди Гумбольдта уже несколько дней пасут. Но Легат, заочно, хоть и подсознательно, уважая старика Гумбольдта, сильно подозревал, что Гумбольдт слежку чуял. И намеренно не уходил от нее. До поры. А пришла пора…

Короче, если все так, то у Диггера возникает серьезная и, главное, не афишируемая нигде задача – найти Гумбольдта прежде, чем люди Генерала опять сумеют выйти на него. Найти и прикрыть. Наглухо. И лучше – здесь, в прошлом…

Легат предполагал, что Гумбольдт – этакий черный ящик. Все его знают, он ни от кого ничего не скрывает, информацию вываливает без остатка (из ящика же…), такой простой, такой открытый, такой скромняга… Такой-такой… Не такой! Легат любил людей, ему нравилось общаться с ними, нравилось вытягивать из них что-то спрятанное, что-то заветное, что они не очень-то и афишируют, а тут – вроде и скрывать нечего… Но не верил Легат таким открытым-закрытым! А коли не верил, то непременно хотел проверить…

Мечты, мечты, где ваша сладость?.. Кто сказал? Какой-то классик…

Бур, конечно, расстроился, хотя Легат был профессионально убедителен. Он выделил Буру пять сотенных, деньги по тем временам немалые, сказал стандартно:

– Ни в чем себе не отказывай. Я вернусь через два дня. Не позже. Не страдай. По бабам походи, пока вольный. Хотя они здесь, в отличие от наших, по любви дают, а это – время…

Час был поздний. Они с Диггером уходили рано утром. Двух практически полных дней, считал Легат, должно хватить конторским, чтобы подготовить к передаче коллегам очередную порцию информации. Точнее оформить. Легат был уверен, что Контора давно собрала и проанализировала для коллег информацию на весь семидесятый год как минимум. Делов-то!.. Хоть лихие девяностые и почистили конторские закрома, но, Легат был уверен, – лишь по краям. Тогдашние революционеры вполне удовольствовались той мелочовкой, которую конторские позволили им изъять, плюс порушенным памятником Другу Детей.

А то, что беречь было надо, конторские сберегли. Для следующих поколений конторских…

Ушли, как и задумывали – чуть позже шести утра. Вылезли на свет божий в родной эпохе – на «Командирских» натикало восемь ноль семь. Темпы подземных походов росли на глазах.

Диггера Легат отпустил к семье до вечера, а сам тоже решил поначалу заехать домой, помыться после хождений под землей, влезть в костюм и – в Контору. В местную. Потом заехать в Службу – к себе, выяснить, кто звонил, кто искал, что хотели и вообще, что происходит в подведомственном Легату Главке. Узнать, что с Осой – это важно. Потом созвониться с Командиром и сходить к нему в Крепость. Потом…

Суп с котом, естественно. Время покажет, что потом.

Связка ключей, среди которых был и ключ от ворот с орлом, путешествовала вместе с ним. Он нацелился было в замочную скважину, но дверь открылась сама. На пороге, естественно, стояла жена, что было удивительно: ее театральное хозяйство позволяло спать как минимум до половины десятого, раньше полудня она в театре не появлялась. Как в доме – раньше полуночи.

– С добрым утром, любимая, – мгновенно среагировал Легат.

Но ответа не получил. А получил вопрос:

– И откуда мы в такую рань? Неужто нас выгнали? И кто же себе такое позволил?

Ну, вот уж ирония сейчас была вовсе неуместна!.. Меняем роль, дело привычное.

Легат легко отстранил жену, прошел в прихожую, начал неторопливо и последовательно снимать с себя диггерский комплект. Точнее все же – туристский, не более, но Легату лестно было называть его по-взрослому.

– Может, ты все объяснишь, где тебя носит днями и ночами? – не унималась жена.

– Позвони Командиру, он тебе объяснит. Что дозволено, объяснит, естественно…