Все, способные держать оружие… Штурмфогель

Он слышал сонное причмокивание Эрики и в красновато-желтом свете горящей в коридоре лампочки – как раз напротив грубо выпиленного в двери квадратного отверстия – видел ее истомленное и жестокое, но вдруг ставшее очень красивым лицо. Лицо просило покоя, и он готов был дать ей этот покой…

Гуго лег на спину, нашел точку, в которую можно упереться взглядом, подобрал дыхание и стал осторожно, потихоньку выбираться из тела – но не в другое теплое, привычное, сильное и послушное тело, а прямо в неприветливый грубый вещный мир. Это было ощущениями похоже на то, как если бы он в одной рубашке и босиком вознамерился бы пересечь заледенелую каменистую пустошь.

Это заняло – если следить по часам – не так уж много времени, но показалось, что очень много. Вообще, при выходе личности из тела время начинало вести себя как-то странно, но никогда не доходили руки по-настоящему с этим разобраться.

Потом он наконец повис, как воздушный шарик на привязи, под потолком каюты, глядя вниз на тела совершенно чужих ему людей, мужчины и женщины, которых никогда ничто не соединяло, кроме коллегиальных отношений и подсознательной неприязни. Жаль, что так, подумал он. Женщина была умной, характерной, красивой и привлекательной. С ней можно было провести немало интересных часов и ночей.

Но сейчас он должен был просто убить ее. Так повелевал долг.

И Гуго начал превращаться. Это была его уникальная способность, которую он скрывал, потому что всегда нужно иметь что-нибудь в тайнике. Он мог превратиться в крылатого волка.

Потом он начал искать сон Эрики. И конечно, скоро нашел. Совсем рядом, потому что у тех, кто бывал наверху, постепенно атрофировалась привычка – или способность – видеть далекие сны.

Это была все та же яхта, только с огромными подземельями. Эрика спускалась по бесконечно длинному осклизлому трапу, который сильно пружинил под ее ногами. Внизу была чернота…

Теперь оставалось главное – нельзя было дать Эрике проснуться. Но на это существовали свои приемы, и Гуго начал плести сеть заклинаний. Это было непростое дело, сеть то и дело рвалась, перекашивалась, ее подхватывало вихрями и сквозняками – но тем не менее он закончил все вовремя, то есть до того, как Эрика почувствовала его присутствие.

Потом началась погоня.

В сеть он не забыл вплести еще несколько слов, превращающих некоторые двери в особые зеркала, и поэтому бегущая Гютлер время от времени, не замечая того, поворачивалась и бежала в обратном направлении – то есть навстречу ему. А он лишь сидел и ждал, раскрыв пасть и сложив крылья. И наконец настал момент, когда она не побежала, а остановилась.

– Ведь это ты, Гуго? – глухо спросила она.

– Да, я.

– Только… сразу. Хорошо?

Гуго молча бросился ей на грудь, повалил, впился в шею – и держал, держал, держал, пока тело под ним не перестало содрогаться. Тогда он разжал челюсти, отошел, шатаясь, в сторону – и его вырвало черной дымящейся кровью. Он мучительно задыхался от этого железного запаха, а его все рвало и рвало…

Трансильвания, 1 марта 1945.16 часов

Граф уже не производил впечатления ожившего трупа; теперь это был просто очень утомленный, как после долгой болезни, старый человек. Он все еще мерз, даже в этой сильно натопленной и увешанной коврами комнате маленькой гостиницы, и большие, совсем не аристократические кисти рук его были восковые, с голубоватыми ногтями. Но рукопожатие оказалось сильным.

– В вас есть что-то от птицы, Эрвин, – сказал он. – Помимо фамилии. Вы никогда не пробовали летать?

Штурмфогель улыбнулся, но почувствовал, что улыбка выходит кривой. Тогда он просто сказал:

– Раньше я мог. Потом… перестал мочь.

– Я так и понял, – сказал граф. – Почувствовал родственное что-то… Я тоже в молодости мог летать. Но есть предметы… Чем вас прикончили как птицу?

Просто разорвали на куски, подумал Штурмфогель. Вслух не сказал, просто махнул рукой.

– А я с тех пор не переношу серебро… – Граф поморщился. – Эрвин, я ваш должник. Этот долг сильнее карточного… он должен быть оплачен. Немедленно.

Граф замолчал и стал смотреть куда-то в угол, мимо пылающего камина.

– Я многое понял о вас, Эрвин. Фанг… он ведь не столько забирает, сколько дает. Новое зрение, новый слух… трудно объяснить тому, кто сам не… не попался. Конечно, это обман, ловушка… и все же… не совсем обман. Будет трудно жить без этого… правда, и с этим – долго не протянуть…

– Фанги давно в ваших краях? – спросил Штурмфогель, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Что? А… да, весьма давно. Но – редко. Поэтому так и получилось. Опыта ни у кого нет… А вы, похоже, встречались с ними и раньше?

– Было. Несколько раз. Нубия, Мавритания… там их много. Черные колдуны умеют с ними справляться, а вот белым приходится – вручную…

– Да-да… Так вот, Эрвин, я успел многое про вас понять. Могу не говорить, что именно? Вам вряд ли захочется это услышать. Я не дипломат, я всегда называю кошку кошкой… Но. Не касаясь методов, к вашей цели я отношусь… с пониманием. Не знаю, как бы сам поступил, окажись в вашей шкуре. Не знаю… Вам надо куда-то в германскую часть Салема? И срочно?