Всё становится на места (СИ)

— До поры, как пройдут три лета и три раза родятся льды...

Голос звучит мягко, сплетаясь с шумом волн.

— И весеннего пена цвета трижды выплеснется в сады...

Слышится кашель, до меня доносится запах дыма — похоже, кто-то закуривает.

— И по водам ночного неба тридцать раз проплывёт луна...

Дым щекочет ноздри, ох, только бы не чихнуть.

— Тех, кто избран, скуют не цепи, а стальные объятья сна...

Сна? И то хорошо, я уж думал, готовится убийство.

— Спящих пусть ничего не ранит и ничто не чинит им вред,

И пускай не хранит их память сны потерянных этих лет, — звучат заключительные слова.

Даже если никто и не умрёт, я всё равно не одобряю подобного. Годы, вычеркнутые из жизни! Не очень-то справедливо так поступать с людьми.

Но как, интересно, работает заклинание? Что, если я сейчас усну на этом месте? Я принимаюсь себя щипать и на всякий случай стараюсь моргать пореже.

— Ха, не сработало! — слышу я насмешливый голос Нико.

— Для этого нужно принять то, что в кубке, — поясняет Гилберт. — Нико, постой!

Раздаётся какой-то шум, затем глухой стук падения тяжёлого предмета.

— Я подхватил, — радостно сообщает Брадан. — Не пролилось... и работает!

— Нико, вот осёл... — капитан тяжело вздыхает.

— Я могу разбудить его, — предлагает Гилберт.

— Не нужно, — после недолгого раздумья отвечает капитан. — Хоть он и мой сын, но лучше пусть остаётся на берегу. Переоценил я его.

— А с этим что? — спрашивает Брадан.

— А это нужно влить матросам в пойло. Справишься?

Тут я понимаю, что Брадан вскоре выйдет из каюты, так что мне к тому времени лучше быть на своём месте. Пригибаясь, я спешу под укрытие мачты и дальше, к лестнице на нижние палубы.

Глава 7. Где же правда в жизни? Нет её совсем

— Где тебя носило, плесень ты морковная? — первым делом набрасывается на меня Симус. — Я кому говорил внизу сидеть?

— Так я и сидел, — оправдываюсь я. — Да вот живот что-то прихватило, в отхожем месте долго провозился...

— Двое туда ходили и тебя что-то не видели!

— Так это, может, я в трюме был. Мне показалось, крысу заметил, хотел схватить.

— В трюме я тебя уже искал!

— Разминулись, наверное, — говорю я. — Так какая работа для меня есть?

— А никакой, — отвечает Симус. — И так уж наготовили на неделю вперёд, да и налопались тоже. В каморку свою иди и чтоб не высовывался!

— А мне поесть? — интересуюсь я.

— Ты ж говорил, живот прихватило! Неча тогда провизию переводить. Водички можешь взять кипячёной, — злорадствует кок.

Не успеваю я сесть на колючий матрас, как слышу громкие шаги на лестнице.

— Ну что, ребята, умаялись? — голос Брадана раскатывается на обе нижних палубы и трюм. — Сейчас праздновать будем!

— Праздновать?

— Что ж за праздник-то нынче? — любопытствует нестройный хор.

— А это, вот... именины!

— У кого ж это?

— А у меня!

— Брадан, а разве этой весной мы не твои именины праздновали?

— И, что ты, Пиман! Да ты спутал, не иначе. Знаете что? Капитан позволил нам сварить грог!

Этот ловкий ход живо отвлекает моряков от подсчётов, когда там чьи именины. Они веселятся, Симус выкатывает здоровенный котёл, двое спешат в трюм за ромом.

— Только чур по моему рецепту, — командует Брадан. — От бабки достался. Когда всё почти готово, ещё лимонного соку, настоянного на пряностях, нужно будет влить. Вот, — поднимает он повыше бутылку с желтоватой жидкостью, — я уже всё подготовил, три дня настаивал.

— А я бы так просто неразбавленный ром выпил, — ворчит в углу Скади.

— Не кисни, — толкает его в плечо весёлый рыжий матрос, — а то из тебя сок выдавим! Небось кислее лимона выйдет!

Все суетятся у котла, вода в котором уже начинает закипать. Я держусь поодаль, наблюдая за происходящим с порога. В небольшой камбуз и так неясно каким чудом набилось больше десятка человек.

Котёл отставляют, и Брадан выливает в него содержимое своей бутылки.

— Вода горячая, — с беспокойством произносит он. — Как бы не перестало действовать...

— Что не перестало действовать? — интересуется Симус. Он ревниво наблюдает за происходящим, видно, что ему самому хотелось бы здесь распоряжаться.

— Пряности, — туманно отвечает мнимый именинник. — Ну всё, ребята, вливайте ром и готовьте кружки!

Все радостно толпятся вокруг котла. Брадан каждого ощупывает цепким взглядом, ясно, пересчитывает, чтобы каждый выпил. Мне тоже приходится подойти и получить свою кружку. Держаться я стараюсь как можно дальше от огня, прячусь за чужими спинами, чтобы остаться неузнанным.

— Ну что, за твои именины, Брадан! — растягивает губы молодой матрос. Несмотря на молодость, одного переднего зуба он уже лишился.

— С праздничком, — поднимает кружку и Пиман. — Ради выпивки я не прочь хоть каждый месяц справлять твои именины!

Все шумят, толкаются, смеются и пьют. Я вижу, что Брадан подносит кружку к губам лишь для вида, и сам поступаю так же.

— Ох и крепкий... — не договаривает матрос, лишённый зуба, и оседает на пол с удивлённым лицом.

— Ты чего, Дирк? — удивляется его ближайший сосед, но и сам падает, упуская кружку, что стучит о пол.