Все страхи ночи

Приходя в себя, он обернулся, чтобы убедиться в отсутствие погони. Улица все также была освещена фонарями. На дороге, отдавая чернотой, что-то лежало. Какие-то невнятные тени, перемещались через проезжую часть, но никаких признаков приближения. Журналист подумал, что к нему все-таки подбираются, стараясь обойти уличный свет. Он еще не восстановился после своего спринта, но начал идти вглубь темноты. Звуки шагов звонко отдавались эхом в округе. Журналист понял, что он достиг своей цели. Он был на площади. Сейчас ему было необходимо найти здание Дома культуры, но он не рисковал пользоваться фонариком. Если что-то пойдет не так, то он, лишенный сил, не сможет повторить свой побег. Звать стрелков он не стал по тем же причинам. В ориентировании ему поможет только его логика и очень много удачи.

«Так», – сказал он себе. – «Я сейчас на площади. Скорее всего, она, как в обычных городах квадратная. Значит, в одной из сторон находится этот Дом культуры. С той стороны, откуда я прибежал, его точно нет. Осталось только три варианта: налево, прямо и направо. И куда теперь?» Для него это был сейчас самый главный вопрос в жизни.

Нужно было куда-то двигаться. Журналист повернул в левую сторону, и, осторожно, создавая минимум шума на таком открытом пространстве как площадь, зашагал.

Все тело болело, и в этот раз, усталость не проходила. Журналист чувствовал себя словно выжатым. Ему еще никогда не приходилось так много и быстро бегать. За психическое состояние он тоже не ручался. Пройдя метров двадцать, все время мерещились какие-то скребущие звуки в стороне. На них он уже не обращал внимания. Уже не было сил как-то сопротивляться во тьме тем, кто, похоже, в ней ориентируется неплохо.

Сзади что-то прошуршало. Журналист не успел обернуться, как под колено прилетело что тяжелое и твердое. Он подкосился, и чуть не упал на спину, но его подхватили. По ощущениям, это были человеческие руки. Журналист пытался привстать, чтобы рассмотреть тех, кто его повалил, но ему упреждающе влетел в голову чей-то кулак. Удар был несильный, сознание не пропало. Но Журналист обмяк, повис на подхвативших его руках. Понимая, что это было предупреждение, он перестал всячески сопротивляться, тем самым позволив себя тащить.

Его поволокли обратно от того пути, куда он следовал. «Ошибся», – подумал Журналист. Вместо этого его вели на противоположную сторону площади. Ноги волочились по земле, когда его тащили спиной вперед. Все-таки, общая усталость и удар по голове взяли верх, и он потерял сознание.

Глава IV.

Легкими пощечинами его привели в чувство. Все тело ломило от перенесенного спринта, и нападения на площади. Он чувствовал себя лежащим на чем-то мягком, но, при этом стук подошв от ботинок слышался рядом, возле головы. Скорее всего, он был на полу, подстеленным каким-то матрасом. В нос шибануло нашатырным спиртом. Кто-то, похоже, подсунул под нос смоченную им вату. Сознание прояснилось, и Журналист открыл глаза.

Первое, что он увидел – ноги возле головы. Облаченные в армейские ботинки, в штанах блестящего белого цвета. Боковым зрением он заметил, что лежал на спальном мешке, под головой – валиком скручен еще один. Свет падал Журналисту на лицо, с подвешенной на стену мощной лампы. Кто-то взял его руку и вложил очки, без которых Журналист видел дальние объекты достаточно расплывчато.

– Ну что? Оклемался? – спросил грубый мужской голос.

– Кто вы? – слабо отозвался Журналист.

– Мы здесь задачу выполняем, тебя, дурака, от смерти спасли. А кто мы такие – знать тебе не положено.

Журналист не сразу сообразил, что ему сказали. Он повернулся на спину, надел очки, и его мир прояснился.

Перед ним стоял, немного наклонившись, в блестящем комбинезоне, со снятым капюшоном, мужчина. Лет тридцать на вид, лицо мужественное, серьезное, но усталое. На голове была скрученная в шапку лицевая маска, как у бойцов спецподразделений.

– Что здесь происходит? – наконец спросил Журналист. –

– Ты радуйся, что живой вообще остался, – ответил боец. – Вообще единственный в этом городе, кто на двух ногах ходит. Помимо нас, конечно.

У Журналиста остановилось дыхание от шока. Одной фразой он был поражен дважды. Насколько можно было доверять этому бойцу, было непонятно. Но сама мысль о том, что Журналист – единственный выживший в Коньково, начала давить тяжелым грузом. Ему стало стыдно, что только ему судьба позволила жить. Более того, Коньково сейчас населяют совершенно другие формы жизни.

– А остальные люди погибли? – осторожно спросил Журналист.

– Скорее всего, – ответил боец. – По правилам, сейчас все они считаются пропавшими без вести.

К Журналисту вернулось дыхание. Немного пришло спокойствие. Все-таки, отсутствие людей еще не означает их гибель. Причем, одновременную для всех.

– Кстати, о телах, – отозвался боец. – Сейчас в себя придешь, и на допрос к нашему командиру. Готовься, вспоминай сейчас все. А то вопросы будут серьезные. Жду за дверью.

С этими словами он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.