Все тайны Третьего Рейха

Эти штурмовые отряды принимали участие и в очень неудачной попытке взять власть в 1923 году. Попытка провалилась, а Гитлер и Гесс после открытого суда оказались в тюрьме. Если до этого времени имя Гитлера мало кому было известно, то суд сделал свое дело. Противники национал-социалистов собирались устроить показательный процесс, чтобы навсегда свести партию с политической сцены. Однако все оказалось намного сложнее. Гитлер сумел использовать суд для распространения идей своей партии! Себя на этом суде он защищал собственными силами. Само собой, журналисты печатали материалы суда, и высказывания Гитлера пс тому или иному вопросу стали известны всем, кто не поленился купить очередную газету. В отличие от малотиражного собственного издания «Фелькишер беобахтер» газеты имели многотысячную аудиторию.

Гитлер хорошо понимал, что с помощью свободы прессы ему удастся гораздо быстрее ознакомить массы со своими мыслями, чем если бы он оставался на воле. Суд стал той самой, долгожданной, трибуной, с которой будущий фюрер наконец-то смог обратиться к немецкой нации. Организаторы этого суда не понимали, что собственными руками дают Гитлеру тот счастливый шанс, о котором он прежде не мог и помыслить! И Гитлер свой шанс использовал полностью. Он не только расширил аудиторию, он еще и обрел нимб мученика. Ведь для простых граждан Веймарской республики судили патриота, а в покалеченной версальским договором Германии каждый немец, прошедший войну, считал себя патриотом.

«Тот факт, что немцы послушно следовали за Гитлером, — объяснял этот казус Гудериан много лет спустя, — имел тоже свои причины; эти причины были созданы в первую очередь ошибочной политикой, которую проводили державы-победительницы после Первой мировой войны. Эта политика и создавала предпосылки, питательную среду, на которой смогло взойти семя национал-социализма, приведшее к безработице, тяжелым налогам, унизительным передачам части территорий страны другим государствам, потере свободы, отсутствию равенства и военной беспомощности. Пренебрежение четырнадцатью пунктами президента Вильсона во время заключения Версальского договора со стороны стран-победительниц в Первой мировой войне подорвало у немцев доверие к великим державам. Стало быть, человек, который обещал народу освободить его от цепей Версаля, играл в сравнительно легкую игру, тем более что формально существовавшая Веймарская демократия, несмотря на честные стремления, не могла добиться каких-либо крупных внешнеполитических успехов и не в состоянии была преодолеть внутренние трудности в стране».

Человек, посмевший публично заявить о своем отношении к версальским соглашениям и сесть за это (так было для немецкого народа) в тюрьму, не мог не вызвать хотя бы интереса. Очевидно, настроения в поддержку «пострадавшего за Версаль» были так велики, что в заключении Гитлер пребывал совсем недолго, да и заключение было использовано им тоже во благо: Гитлер учился. Благо у него оказался достойный сотоварищ — Рудольф Гесс. Тот открывал книги, о которых Гитлер и представления не имел. И из тюрьмы Гитлер вышел несколько иным человеком, нежели тот, что в нее попал. Он это прекрасно и сам понимал.

Сделал ли Гитлер сам себя, или за этим стояли какие-то силы? Силы, в плане людей, решивших использовать бывшего фронтовика, конечно, хватало. Многие, с кем ему приходилось в эти первые годы сталкиваться, так или иначе желали его использовать. Одни — для развала оппозиции, другие — для достижения собственного благополучия. Умерший от болезни Дитрих Экхарт, специально заводивший с Гитлером беседы по поводу еврейства и прочим актуальным вопросам, надеялся, что оттачивает убеждения Гитлера. Недаром за пару дней до смерти он записал в своем дневнике: «Следуйте за Гитлером! Он будет танцевать, но это я, кто нашел для него музыку. Я посвятил его в „Тайную Доктрину“, дал средства общаться с Высшими Силами. Мы снабдили его средствами связи с Ними. Не скорбите по мне: я повлиял на историю больше, чем любой другой немец».

Конечно, Экхарт вполне мог верить, что дал Гитлеру тайное знание (он был тоже другом Гесса и Хаусхофера), даже и Гитлер мог думать, что Экхарт приобщил его к тайнам. Алистер Кроули, тот и вообще был убежден, что «…они взяли его с улицы, обучили ораторскому искусству, риторике, стратегии и благодаря действию тщательно выверенных доз мескалина вывели его на личного демона», а «…до этого он был неотесанным, заикающимся австрийским идиотом, дешевым богемным художником и извращенцем». Откуда Кроули взял последнее, по поводу извращенца, никому не ведомо. Впрочем, про мескалин — это навряд ли правда. Остается только верное направление мыслей, обучение. Тюрьма как раз и была тем местом, где много времени для чтения и бесед, много времени для обдумывания своей будущей жизни.