Все течет

Подлежит ли Мила уничтожению? Поскольку Мила не поддаётся перевоспитанию, она подлежит уничтожению – «катехизис» Варвары был неумолим. Она должна исчезнуть вместе со всей массой Головиных. Но и они, казалось, были как-то таинственно организованы между собой: один Головин узнает другого Головина при первом взгляде, по каким-то тайным психологическим признакам: это с ним он заговорит в вагоне, обменяется улыбкой на улице, закурит в городском парке. Но он никогда не сделает того же с тем, кто не Головин.

Возможно, Головины уже перемигиваются между собою по поводу грядущей революции: пусть отшумит! пусть отбушует! выпустит пары – и успокоится, а мы затем заживём снова по-своему.

Если посмотреть на историю: кто побеждал? – Головины. Побеждал «быт». Дети Головиных, лениво изучая историю в школах, не восхищались никем, путали имена великих вождей, реформаторов и даты революций.

Не видела ли это Варвара на себе? Её пропагандные попытки в доме Головиных были встречаемы безразлично, словно она говорила о вчерашней погоде. С обычным вежливым невниманием улыбалась на её слова мать Милы. В присутствии тёти Анны Валериановны Варвара почему-то не решалась говорить о политике. Никто никогда в «Усладе» не отвечал ей никаким аргументом, словно не она говорила, а жужжала муха, и на это не полагалось ответа.

И – самое странное для Варвары – в «Усладе» никто, очевидно, не опасался её собственного влияния на Милу. Не было сделано никаких попыток прекратить её, казалось бы, губительную пропаганду или удалить её из дома. Наоборот, Варвара была приглашена, как репетитор Милы, посещать «Усладу» шесть раз в неделю. Отказавшись от всех других частных уроков, Варвара проводила два-три часа шесть раз в неделю с Милой, которая, несмотря на все усилия репетитора, училась очень посредственно, не подымаясь выше троек. И над этим фактом, нисколько не огорчаясь, посмеивались все Головины в «Усладе».

Глава XXII

Пришла весна. Последняя весна в гимназии, последние, выпускные экзамены.

Побледневшая и похудевшая Мила сидела на балконе, страдая над учебником истории. Оба её брата – теперь уже молодые офицеры – были на несколько недель в отпуску. По очереди они задавали ей вопросы из истории: хронология не давалась Миле.

– Варвара идёт, – сказала Мила, перегнувшись над перилами. – Она ещё далеко. С ней идёт какой-то мужчина.

Братья Милы давно взяли привычку говорить о Варваре в насмешливом тоне.

– М у ж ч и н а с ней? Тогда это не Варвара.

– Или же это не мужчина, кто идёт с Варварой.

– Нет, это и м е н н о Варвара, и с ней идёт именно м у ж ч и н а! – воскликнула Мила. – И я узнаю его – это Сергей.

– В таком случае она перестаёт быть Варварой, покуда мужчина идёт с ней, – лениво протянул Димитрий.

– Возможно другое, – перебил Борис, – тот, кто идёт с Варварой, перестаёт на время быть мужчиной…

Оба брата Милы сидели в глубоких плетёных креслах, и ни один из них не сделал движения посмотреть на идущих.

– Возможно также, – начал Борис, – что у нашей Милы испортилось зрение от усердия к наукам и любезная Варвара двоится в её глазах.

– Или же Варвара просто отбрасывает тень, и эта тень – мужчина.

– Почему, почему? – вскричала Мила. – Ну почему вы оба только с насмешкой говорите о ней?

– Потому что она смешна!

– Варвара смешна?! – изумилась Мила. – Как это возможно? Да она замечательный человек! В восемнадцать лет – она самая умная женщина в нашем городе!

– В восемнадцать лет! Это и делает её смешной.

– Она сама зарабатывает свой хлеб. У ней есть уже цель жизни. Она – стоик! Она – аскет! – волновалась Мила.

– Всё это делает её ещё более комичной… в её восемнадцать лет. – И Димитрий пыхнул папиросой.

– Это потому, что вы не вслушиваетесь в то, что она говорит! Она всё знает, всё понимает, обо всём имеет своё мнение… ничего не принимает на веру. Она всех и всему может научить!

– Всех? Однако наша Мила не поднялась выше тройки по геометрии.

– Вы смеётесь! – почти уже плакала Мила. – Варвара – героический характер! Она может быть даже опасной!

– Опасной? Возможно. Но только не сердцу мужчины.

– И ты ошибся! – торжествовала Мила. – Она очень нравится Сереже. Он сам мне сказал. Это наверное.

– Сергей – астроном. После мёртвой луны в телескопе Варвара кажется ему несколько живей и интересней.

– Но и на Варвару он смотрит в телескоп, – протянул Борис. – В телескоп она выглядит почти элегантной.

– Да, – подхватил Димитрий, – она ходит по улицам города, а Сергей – по Млечному Пути, и расстояние скрадывает, конечно, некоторые детали Варвариной наружности.

– …и характера её также, – согласился Борис. – Например, ему почти не слышно, как умно она говорит!

– К тому же, будучи и стоиком, и аскетом, она не возражает и против междупланетного холода, если Сергей приглашает её на прогулку.

– И понятно, глядя оттуда на нас, она и не может испытывать ничего, кроме досады и презрения. Отсюда её самомнение и надменность.

– Варвара надменна?! – ужаснулась Мила.

– Сноб чистейшей воды.

– Варвара?!