Все тёлки мимо

Прошло еще несколько недель. Одна моя приятельница, художница Тереза, пригласила меня на свой вернисаж в галерее, которая располагалась в перестроенном складе на бульваре Уилшир. Народу собралось много. Пожалуй, в этой толпе я был единственным мужчиной, у которого не было ни усов, ни шляпы с узкими полями или шарфа, а обхват талии превышал двадцать четыре дюйма. Казалось, я забрел в фильм Уэса Андерсона. Короче, я поздоровался с Терезой, посмотрел работы и решил долго не задерживаться. Но, уже направляясь к выходу, заметил одну подругу Терезы: она стояла одна посреди зала, с таким же потерянным видом, как и я (правда, я не мог видеть себя по стороны, но догадывался).

Подругу звали Аманда. Я как-то ее видел, когда она приезжала к Терезе в гости из Сан-Франциско, но тогда перекинулся с ней всего парой слов. У нее были волнистые каштановые волосы чуть ниже плеч и ангельское личико, а на лице сияли искристые глаза – голубые с зеленоватым отливом. А фигура вовсе не плоская – не то, что у остальных девушек на вернисаже. Синее платье облегало ее пышные формы. Аманда нервно улыбнулась мне и быстро помахала – похоже, сомневалась, что я ее помню. Я улыбнулся, помахал в ответ. Аманда подошла ко мне.

– Я здесь никого не знаю, и все круче меня, – сказала она.

– Поэтому вы предпочли беседу с наименее крутым парнем.

– Что ж, будем серыми мышками вместе, – сказала она.

Я провел на выставке еще час – разговорился с Амандой. Оказалось, она остроумна, у нее быстрая реакция и склонность немножко над собой подтрунивать. Но в ее случае самоирония не была защитным механизмом, за которым таится бессознательное жестокое самобичевание. Я изо всех сил старался не напугать Аманду своими чудачествами. И вроде удавалось. Вот только зря, наверно, я сострил: "Я похож на Джейсона Биггса. Точнее, стану похож, если он смертельно заболеет". В общем, я впервые на своей памяти непринужденно поддерживал разговор с женщиной и получал от этого удовольствие.

– Хорошо было бы снова встретиться, – сказал я, прощаясь с Амандой.

– Завтра я вылетаю в Сан-Франциско.

– Может, кто-нибудь позвонит и скажет, что в самолете бомба, и тебе придется остаться еще на вечер. Ой. Это была очень неудачная шутка. Как я мог такое ляпнуть? Сам не понимаю.

– Нет, шутки о бомбах всегда смешные, когда собираешься куда-то лететь, – засмеялась Аманда. – Не волнуйся: за последний час я слышала от тебя шутки и похуже.

На прощанье она обняла меня.

В следующие дни я часто вспоминал Аманду. Пожалуй, надеяться было не на что – ведь нас разделяло пятьсот миль. Но моя душа не желала считаться с расстояниями. Я пытался выкинуть Аманду из головы, сосредоточиться на работе – дописать второй сценарий. Прошло несколько дней. Однажды, сидя за письменным столом в гостиной, я услышал громкий звон: что-то упало. Выйдя во двор, я обнаружил на своем гриле расплющенную крысу.

– Эй! Брось кидать крыс на мой двор! – заорал я через забор.

Ответа не последовало. Я взял из стопки макулатуры старую газету, подцепил ей трупик и швырнул его обратно через изгородь.

– Стоп-стоп-стоп! – закричал сосед.

– Слушай, друг! Не делай так больше! Ты меня совсем достал! – отозвался я.

– Ну хорошо. Ой, бля. Чел, ты это, полегче. Прошу прощения. Чел, я все понял, только больше не швыряй в меня этой фигней… у тебя ж бросок, как у Нолана Райана.

Я вернулся в квартиру, вымыл руки и почувствовал, что сделал большое дело. Конечно, отучить соседа швыряться дохлыми крысами – не так круто, как строить школы для нищих иракских детей, но в тот момент мне казалось, что я совершил важный поступок. Победа меня окрылила.

Я вернулся к компьютеру, зашел в почту и послал Аманде письмо с темой "Только что кинул дохлой крысой в соседа".