Всё тот же сон

Я и пошёл. Смотрю — знакомая морда. Да, Лёва Залмаев — один из наших комсомольских боссов, кончил в 63 году. Обхождение, конечно. Не спросив ещё, кто я (а пришёл я в неназначенное время), встаёт, жмёт «порывисто» руку: «Залмаев! Садитесь». Сказал я ему. «Подожди, — говорит, — Слава, мне тут надо дописать». Сижу минут десять. Даёт мне «Новый мир» № 8 посмотреть, чтоб не скучал. Сижу ещё полчаса. Оторвался. «Ну, рассказывай. Наш институт кончил?» И начал. «Чем занимался? Что интересует? Чего бы хотел? В редакцию? Кем? Есть, видишь ли, главный редактор, заместитель…»

— А есть, — говорю, — литературные сотрудники!

— Да, есть, конечно… А в школу почему не хочешь?… Ну вот что могу я тебе предложить: в «Московский комсомолец» на внештатную работу. Что напишешь, за то и заплатят. Платят мало. Конечно, я не могу тебя направить в «Литературку» или в «Вечёрку» — это солидные органы, и есть много безработных, имеющих б'oльшие основания эту работу получить.

Неловко мне было сказать ему, что я думаю, взял я телефон и ушёл. И вертится у меня в голове вопрос: «Чего же ты, скотина, меня сорок минут мурыжил? Тем более что 8-й номер у меня дома лежит!»

А теперь вот такое наклюнулось. В Музей Горького — младшим научным сотрудником. Фактически — экскурсоводом. Но в статусе МНС, потому что музей академический, при Институте мировой литературы. Работа чисто литературная, вернее — литературно-просветительская. Это мне нравится. Есть материал для научной работы. Есть путь в аспирантуру Ин. мир. л-ры. Но…

Работы очень много. По три полуторачасовые экскурсии в день. Наука? В нерабочее время. Регламент рабочего дня жёсткий. И потом Горький… Да нет, не то что неинтересно. Интересно. И очень! Но — море разливанное. Боюсь, что работа должна носить экстенсивный характер. А ты же знаешь моё: мало материала и много выжимки.

В общем, это — в упряжку. И тянуть, тянуть… Требования высокие: на подготовку контрольной экскурсии для Х класса — месяц. Литературы, материалов — тьма!

Да, 105 рублей. Потолок.

Что делать? Время терпит. Вакансии ещё нет. Но будет. Пока возьмусь за Горького. Взял 18-томник. Иду подряд. Сегодня — два.

Насчёт твоего «отупения» я и слушать не хочу. Чего плетёшь? Серёжа Беджанян говорил на целине: мы все в армии потупеем! Не смеши меня. Я тебе подошлю ещё Цветаеву, и ты мне сделаешь письменно анализ всей подборки: критическое эссе. Никаких отговорок. Писать — два-три вечера. Лучше — два.