Всё тот же сон

— Сплю я и вижу, — говорила тётя Вера высоким и безучастным как будто голосом, — что иду по дороге, и так повернула она, и сразу незнакомая какая-то станица, а я всё по краю, по краю… И знаю, куда идти. И вот так — пригорок, под ним ручей, и — калина растёт. И я говорю себе: тут! И просыпаюсь. Встала я, а что за станица, не знаю, но знаю, как ехать, куда ехать… И не то что дорогу знаю, а как ехать, знаю… Сказала маме, что в степь хочу съездить и на пасеку, запрягла, лопату взяла и на подводе поихала. И еду я, это, еду, и всё знаю, куда, а как повернула дорога, и сразу станица — та самая! И я по краю, по краю… И — пригорок, и ручей, и — калина. Я лошадь распрягла, пустила в траву, а сама за лопату… Та и всего-то ничего копанула, и — вот он, Вася, и ещё двое… А там песочек такой — чистый-чистый, а в головах у них родник, ключ холодный-холодный. И лежат они чистые, свежие, будто вчера схоронили. Уложила я их на подводу, запрягла и — домой. Ну, и привезла. Мама и ахнула, послала скорей за родными тех двоих… Прибежали: как? где? А я и не знаю. И в другой раз ту станицу б и не нашла…

Когда МХАТ поставил «Дни Турбиных», баба Шура на спектакле плакала и тихо повторяла:

— Как наши Вася и Рома…

Это мама моя запомнила и мне потом рассказала.

Post scriptum об Аврааме Васильевиче

Как я и думал, писем Толстого к Аврааму Юшко оказалось не два. Другие, конечно, затерялись — об этом что говорить… Слава Богу, хоть ниточки иных преданий не вовсе истёрлись. А утраченные письма к Юшко тоже нашлись в «юбилейном» собрании Льва Толстого благодаря всё той же копировальной книге, заведённой в Ясной Поляне. Из этого собрания можно узнать и нечто большее.

Но сначала заглянем в газету «Прибой», орган Геленджикского городского комитета КПСС и городского Совета депутатов трудящихся Краснодарского края. В номере от 20 ноября 1969 года сотрудник городского музея А. Денисов поместил статью «Геленджик в годы Первой русской революции. В помощь занимающимся в системе партийного образования». Ко времени этой публикации из памяти геленджичан уже было старательно вынуто всё, что не относилось к славному прошлому одних только большевиков, и никто уже не помнил, что Колхозная улица, на которой стоял наш дом, до тридцатого года называлась Юшковской. Это я к тому говорю, что просто удивительно, как этот славный сотрудник А. Денисов кое-что сказал в своей статье о Юшко. Он даже вынужден был заранее оправдаться в таком своемыслии, пояснив, что о Юшко и его деятельности упомянул «потому, что это был политически положительный факт», ибо сам даже Ленин «подчёркивал», что при подготовке буржуазно-демократической революции надо поддерживать всякую оппозицию, «по какому бы поводу и в каком бы общественном слое она не проявлялась». Несомненно, «слой» Авраама Васильевича Юшко был, по Ленину, очень поганый, но использовать его было всё-таки можно.

Это всё, разумеется, не в укор А. Денисову — напротив, спасибо ему за смелость. Он пишет: