Все цветы Парижа

Я не знаю, сплю я или проснулась и где я нахожусь, на земле или на небесах. Я чувствую запах соленого морского воздуха. Вдалеке растут яблони, как я и представляла себе. Я смотрю на красивый красный шар, висящий на ветке, и мне хочется вонзить зубы в его мякоть, и тут слышу, как кто-то зовет меня по имени.

– Кози!

Я поворачиваюсь, но голос звучит не рядом со мной, а где-то еще, далеко. Ветер шелестит в ветвях яблонь, а я поворачиваюсь, встаю на цыпочки и протягиваю кверху руки.

– Кози! – снова зовет голос, на этот раз он ближе. Знакомый голос.

Мои глаза закрываются, а когда я открываю их снова, яблоня исчезла. Вокруг меня темнота, а наверху тяжелые шаги.

– Кози? Ты там?

Люк. Это Люк!

– Люк! – кричу я, но мой голос пропал, превратился в тихий шепот.

– Кози! – зовет он опять.

Из последних сил я сажусь, мне отчаянно хочется, чтобы Люк услышал меня и спас из ужасной темноты. Я ищу возле себя кувшин и, когда хватаюсь за его ручку, заставляю себя встать и бью кувшином о стенку. Он разлетается на куски с громким стуком, который невозможно не услышать. Как я и хотела.

– Кози! – снова зовет меня Люк. Я слышу, как его руки шарят по полу над моей головой, а потом на меня обрушивается поток долгожданного света. Я поднимаю голову, щурюсь, и мои глаза встречаются с глазами Люка.

– Милая моя девочка, – говорит он, спрыгивает ко мне и берет меня на свои сильные руки. – Я нашел тебя и больше никогда не отпущу.

Глава 28 КАРОЛИНА

В тот вечер я рассказала Марго историю маленькой Кози, и она ахнула.

– Подумать только, она была… прямо тут, где мы сейчас, в этой спальне.

Мы решили остаться дома и приготовить пасту, но тут я спохватилась, что у меня кончился соус маринара. Элиан увлеченно играл в гостиной.

– Я сбегаю в магазин, – сказала я. – И сейчас же вернусь.

Господин де Гофф стоял в вестибюле и запирал маленькую комнатку, где хранил свои припасы. Вероятно, он закончил дежурство и уходил домой.

Я подошла к нему и поздоровалась. Он кивнул в ответ.

– Господин де Гофф, – сказала я со слезами на глазах и, неожиданно для себя, обняла его за шею крепко-крепко, словно сила моих рук могла облегчить боль, которую каждый из нас носил в себе. Но тут же спохватилась, что напрасно дала волю своим эмоциям. – Ой, простите, – пробормотала я, торопливо отступив назад, и вытерла слезы.

Старый консьерж с легким удивлением глядел на меня.

– Я… встретилась с матерью Инес, – объяснила я. – Владелицы арт-студии на той стороне улицы. Она рассказала мне вашу историю, о том, что вы пережили в детстве.

Он пристально смотрел на меня.

– Простите.

Впервые за все время, во всяком случае, в моем присутствии уголки его губ дрогнули и растянулись в улыбке.

– Теперь я понимаю, – сказала я, – почему вам было так трудно отвечать на мои вопросы о прошлом.

Он долго молчал.

– Они вторглись в наш дом и забрали все, даже наши жизни. Выжил только я один. Мои сестры, мать с отцом. Все умерли в лагере. Я не знаю, каким чудом я выжил. Я был кожа да кости, весь покрыт вшами, когда американский солдат вынес меня на плечах из проклятого лагеря.

Я ахнула от ужаса.

– В конце концов, я вернулся на улицу Клер и жил у двоюродной бабки, которая сумела пережить оккупацию, – продолжал он. – Мы делали вид, что ничего не изменилось, а изменилось все. Впрочем, всегда можно понять, если человек пережил террор, это заметно по его глазам. До сих пор заметно. – Его лицо посветлело. – В тринадцать лет я познакомился с девушкой, которая была на несколько лет старше меня. Она рассказала мне, как они с матерью жили в плену у немца, прямо тут, в этом доме.

Я с изумлением прижала пальцы к губам.

– Кози!

Он кивнул.

– Та девушка, конечно, изменилась, я помнил ее еще маленькой, а тогда она была уже взрослой, но я все равно ее узнал. Печально, но ее мать умерла во время родов вскоре после ее спасения. Но моя подруга не смогла бы выжить, если бы не самоотверженность и забота ее матери. И Люка.

– Расскажите мне еще об этом.

– Когда Селину спасли незадолго до ее смерти, Кози ждала, что ее освободят, но прошло время, прежде чем Люк Жанти, жених Селины, догадался, где находилась девочка.

Жанти.

– Его школьный друг жил в такой же квартире на улице Клер, и они часто играли в потайной комнатке, устроенной в дальней спальне. И Люк предположил, что Селина могла спрятать дочку в таком же тайнике. И представляете? Он был прав. Он нашел девочку вовремя. Она была кожа да кости, чуть живая.

Я прерывисто вздохнула, а он продолжал свой рассказ.

– Люк взял ее к себе и растил как родную дочь. Он самый потрясающий человек, каких я встречал в своей жизни. Вообще-то, когда я устроился тут консьержем, Кози попросила, чтобы я обещал ей одну вещь.

– Какую?

– Она попросила меня следить за тем, чтобы ни один ребенок в этом доме не страдал так, как страдала она.

– Вы хороший человек, господин де Гофф, – сказала я, глядя в его усталые глаза. – А Кози… и сейчас в Париже? Я очень хочу с ней встретиться.

Старый консьерж улыбнулся.

– Но, мадемуазель, вы уже встретились.

Я вытаращила глаза и растерянно развела руками.

– Как это встретилась? Не понимаю.