Все цветы Парижа

– Мадемуазель, – ответил он. – Мать Инес… это и есть Кози.

Мое сердце стучало как барабан, когда я переходила через площадь. Я была так погружена в свои мысли, покупая банку соуса, что почти не заметила, когда кассирша отдала мне кредитную карточку.

На обратном пути я еще издалека заметила Инес, закрывавшую студию. Я помахала ей рукой, и она пошла мне навстречу, держа в руках пачку холстов.

– Тебе помочь?

– Ой, спасибо, но мне недалеко. Мы с мужем встречаемся в ресторане за углом. – Она улыбнулась. – У него сильные руки, сильнее моих. Я заставлю его отнести холсты домой.

Я помолчала, размышляя, как рассказать ей длинную историю, которая только что сложилась в моей голове, но не знала, с чего начать.

– Все в порядке? – спросила Инес. – У тебя такой вид, словно у тебя на уме что-то грандиозное.

У меня побежали по спине мурашки, и я улыбнулась.

– Да, все нормально. Слушай, это долгая история, а тебе сейчас некогда. Давай встретимся завтра днем, и я все тебе расскажу.

– Замечательно, – ответила она и послала мне воздушный поцелуй, но тут же остановилась. – Ой, совсем забыла тебе сказать. После арт-шоу я продала все твои картины.

– Правда?

– Да, все до одной. – Ее глаза сверкнули. – И все одному покупателю.

– Одному?

– Да, Виктору. Он купил все картины.

Я нахмурилась.

– Ладно тебе, не хмурься. Глупая, этот человек явно в тебя влюблен. – Она усмехнулась. – Окей, до завтра.

Капля упала мне на щеку, когда я подходила к дому. Из подъезда вышел господин де Гофф и раскрыл зонтик. Я вспомнила его обещание Кози и подумала, что у тех, кто страдал в годы оккупации, возникли тесные узы.

Еще одна дождевая капля, потом еще, и тут с неба хлынул поток. В другое время я бы нашла какое-нибудь укрытие и переждала ливень. Но не в этот раз. Во мне что-то лопнуло или, как кто-то мудро сказал, раскрылось. Я глядела на небо и купалась под струями дождя. Впервые за долгое время я ничего не боялась.

– Алма, – прошептала я, и струи дождя смешались с моими слезами. – Доченька, я так скучаю по тебе. И твой папа тоже скучает. Ох, милая, мы не хотели, чтобы так случилось. Но знаешь что? Кажется, я догадываюсь, что ты сказала бы нам сейчас, если бы могла. Ты велела бы мне обнять папочку, правда? И простить его.

– Мадемуазель, – сказал мне какой-то прохожий. – Все в порядке?

– Да, – ответила я, смеясь и плача. Я промокла до нитки и вела себя как сумасшедшая. Может, это и так. Плевать.

– Да, – повторила я. – Все в порядке.

Я бежала к «Бистро Жанти», а у меня в ушах звучал голосок Кози, те слова, которым она осталась верна всю жизнь. «Я хочу сказать, что, по-моему, самые важные вещи в жизни – это благодарность, умение прощать и любовь. Мама всегда учила меня быть благодарной. И когда ты говоришь «спасибо», это делает счастливее других людей. И надо уметь прощать, потому что жизнь слишком короткая, чтобы все время сердиться. Это неинтересно. И еще любовь – когда ты любишь всем сердцем, никто и ничто не могут отнять это у тебя».

Глава 29 КАРОЛИНА

Когда я добежала до «Жанти», я вся промокла, а еще… упала духом. В ресторане было полутемно. Дверь заперта. На витрине висела табличка «ЗАКРЫТО».

– Нет! – крикнула я и постучала в дверь. – Виктор!

Владелец соседней колбасной лавки запирал дверь и окинул меня взглядом с ног до головы, вероятно, решив, что у меня поехала крыша.

– Простите меня, месье, – сказала я, не в силах вспомнить его имя. – Вы не знаете, почему «Жанти» не работает? Где Виктор?

Он подозрительно прищурился. Вероятно, я ужасно выглядела, но мне было плевать.

– Он говорил что-нибудь вам? – допытывалась я. – Хоть что-то?

Колбасник пожал плечами.

– Я торгую в моей лавке больше сорока лет, и бистро никогда не закрывалось ни на один день. А потом появилась одна американка, и начался хаос. – Он развел руками. – Где я теперь поужинаю?

Он сердито зашагал по улице, а я заметила какое-то движение внутри ресторана, снова подбежала к двери и громко забарабанила по стеклу.

Ручка повернулась, и дверь со скрипом открылась. Но за ней стоял не Виктор, а какая-то женщина в голубом платье, облегающем фигуру. Блондинка, загорелая и… красивая.

– Эмма? – послышался из кухни голос Виктора. У меня оборвалось сердце.

– Ой, – пробормотала я, пятясь назад. – Простите, я…

– Постойте… Каролина? – Она прищурилась. – Я не надела очки. Это ты?

Я смущенно кивнула и пригляделась к ней. Неужели мы знакомы?

Она обняла меня.

– Виктор рассказал мне, что с тобой случилось. Мне очень жаль. Может, ты не помнишь меня. Я Эмма, кузина Виктора из Ниццы.

– Ой, конечно! – Я улыбнулась и закивала.