Все твои тайны

– Знаю, – несчастным голосом вымолвила Оливия, расстроенная тем, что теперь эта милая леди Рирдон явно решит держаться от нее подальше. – Но ничего не могу с этим поделать.

Леди Рирдон кивнула:

– Я тоже. Как вы смотрите на то, чтобы отойти куда-нибудь в сторонку и дать волю языкам?

– О Боже! – еле слышно вымолвил лорд Рирдон. – Какая кошмарная мысль!

Леди Рирдон взяла Оливию под локоток и помахала мужу рукой:

– Поиграй с другими мальчиками, пока я буду знакомиться со своей новой подругой по несчастью.

Глава 6

Все собрались в малой гостиной. Оливия попыталась связать мысленно имена и лица, но не прошло и нескольких минут, как маменька увела ее в сторонку.

– Оливия, милая, я должна спросить твое мнение о новых портьерах в музыкальной комнате.

Оливия бросила в сторону леди Рирдон тоскливый взгляд, однако безропотно пошла за маменькой, хотя прекрасно знала, что никаких новых портьер и в помине не было. Бога ради, она же только вчера утром уехала из дома! Но вряд ли она сможет целый вечер бегать от матушки с ее упреками. Лучше уж разделаться с этим без свидетелей.

Оливия позволила матери увести ее в никогда не использовавшуюся музыкальную комнату.

– Ты хотела о чем-то поговорить со мной с глазу на глаз?

Маменька повернулась к ней со странным выражением на лице. Неужели она на самом деле нервничает? С чего бы это?

– Оливия, милая, будь добра, присядь на минутку.

В углу стоял ветхий диванчик, который все еще имел вполне приличный вид, вот только садиться на него все же не стоило. Оливия осторожно примостилась на краешке сиденья, предпочитая не испытывать на прочность старые пружины.

Сложив руки на коленях, девушка приготовилась выслушивать назидания. Что она сделала на этот раз? Да, пожалуй, из волос у нее выскочило несколько шпилек – оставила парочку в карете. Подол платья, бесспорно, был немного запачкан, хотя пятнышко сажи почти сливалось с серой атласной материей. Так к чему еще могла придраться маменька?

– Оливия, мне следовало еще вчера провести с тобой эту беседу. Я всю ночь не сомкнула глаз. Все терзалась, что послала тебя в мужнин дом, не дав… ну, не дав тебе материнских напутствий перед… этим делом.

Оливия обмерла. Вот тебе на! Если матушка спросит, что произошло прошлой ночью, что ей сказать?

«Можно сказать, что восхитительно провела время и жду не дождусь повторения. Пожалуй, не стоит».

Леди Челтнем взяла Оливию за руку. Странное и немного тревожное проявление нежных чувств. Оливия не могла даже припомнить, чтобы матушка когда-либо дотрагивалась до нее, не считая случаев, если надо было поправить выбившееся из прически украшение или перекосившийся лиф платья.

– Ливви…

Фу! Это уже не тревожное, а откровенно пугающее поведение! Никто не называл ее Ливви, кроме Уолта. Это не сулило ничего хорошего.

– Ливви, – снова начала матушка, – я должна была удостовериться, что ты понимаешь важность того, на что идешь. – Она вздохнула. – Ты, наверное, уже обнаружила, милая… мужчины – довольно примитивные создания, способные на самые отвратительные требования. Взять хотя бы твоего многоуважаемого отца…

Отца? Какая мерзость! В ушах у Оливии зазвенело, но она подавила острое желание вскочить с дивана и убежать, неимоверным усилием воли переключив внимание на свое сердцебиение и слабый гул голосов собравшихся внизу гостей. Она даже принялась тихонько напевать себе под нос, совершенно не слушая мать.

– …что ж, могу тебя заверить, в первый и последний раз он попросил оставить свечи зажженными!

– М-м-м… – Оливия больше никогда не сможет смотреть отцу в глаза. Никогда.

– Так что теперь ты видишь, что тебе придется терпеть, милая. Разумеется, для тебя это будет трудно вдвойне.

Вдвойне?

– Почему, мама?

Маменька покачала головой и горестно потрепала Оливию по руке.

– Потому что ты должна будешь притворяться, что получаешь наслаждение, бедная моя девочка. Я просто была вынуждена терпеть. Тебе же придется собрать всю свою волю в кулак и убедить мужа, что ты не только получаешь от этого удовольствие, но еще и хочешь повторения! – Она пронзила Оливию пристальным взглядом белесых глаз. – Знаю, милая, это ужасная перспектива, но ты должна крепко-накрепко привязать его к себе. Ведь у тебя, боюсь, не так много достоинств, которые можно использовать в качестве веревки.

Должна? Привязать? Веревкой?

Оливия отогнала в сторону занимательную картину, представшую перед ее мысленным взором.

– Мама, я не понимаю. Хочешь сказать, он не будет меня любить, если я не буду удовлетворять его в спальне? – Как ни омерзительна была эта беседа, мысль, что маменька все-таки хочет, чтобы они с Дейном были счастливы, грела ей сердце.

Матушка моргнула.

– Любовь? Кто здесь хоть слово сказал о любви? Я говорю о Челтнеме! Ты нужна Челтнему! Ты должна это сделать!

Огонь, согревавший ей сердце, потух. Оливия высвободила руку из цепких пальцев матушки.

– Челтнем?

– Разумеется, Челтнем. Господи, неужели ты легла бы в постель с мужчиной за меньшее?

«Нет, за кое-что большее, пожалуй».

– Значит, ты хочешь, чтобы я соблазнила мужа ради блага Челтнема?

Маменька кивнула и улыбнулась: