Все ураганы в лицо

И Новицкий направился в другую инстанцию, где никогда не бывал: в Совет Рабочей и Крестьянской Обороны, председателем которого был Владимир Ильич Ленин.

В тот же день Фрунзе назначили командующим Четвертой армией, а Новицкого — начальником штаба этой же армии.

— Подтянули до своего генеральского уровня, — сказал Новицкому смущенный Михаил Васильевич. — Ну что ж, выбирать не из чего. Да и некогда. Будем готовиться к поездке на фронт.

Подготовка носила своеобразный характер. Так как Фрунзе не любил расставаться с людьми, а его друзьями были все рабочие, то он и решил взять многих из них на фронт. Не с пустыми руками явится он в Четвертую армию. Бюро Иваново-Вознесенского губкома партии постановило: в связи с отъездом на фронт председателя губкома товарища Фрунзе организовать отряд Особого назначения из рабочих иваново-вознесенского текстильного края и отослать его в район действия Четвертой армии. Появилось обращение губкома:

«Записывайтесь в добровольческий коммунистический отряд товарища Фрунзе».

— Там пробьем дорогу в Туркестан, к хлопку, пустим снова наши стынущие в безработице корпуса, — говорил он ткачам. — Надо в спешнейшем порядке сделать армии вспрыскивание живой рабочей силы.

С Арсением на фронт отправлялись Фурманов, Батурин, Шарапов, Валериан Наумов, Игнатий Волков, Калашников, Шорохов, Андреев, короче говоря, все, с ком его спаяли годы работы.

Фрунзе вызвал из Вологды в штаб округа Авксентьевского. На этот раз военком явился выбритым до синего блеска. Михаил Васильевич указал ему на свой стул.

— Садитесь!

— На ваше место?

— На свое место. Вот приказ о вашем назначении на должность военного комиссара Ярославского округа.

— А вы?

— На фронт…

— Возьмите меня с собой, Михаил Васильевич! Я ротой могу!.. А если нужно, то и батальоном… Офицер я!.. А меня — в штаб, в штаб… Я вам за табаком бегать буду…

— Не курю. На роту не возьму. И на батальон тоже. Проявите себя здесь — в командармы вас двинем!

— Я позабочусь, чтобы ваша семья ни в чем не испытывала недостатка.

— Спасибо, Софья Алексеевна едет со мной.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

НА ОПЕРАТИВНОМ ПРОСТОРЕ

Буран чисто вылизывает степь, пригибает к земле прошлогоднюю траву. Мечется, бунтует бурлящая снежная заметь, свищет черный ветер в телеграфных проводах. Белесые призраки вьюги налетают на столбы, взмахивают руками и отпрыгивают. Борясь с ветром и метелью, бредет по степи отбившийся от стаи волк. Степь. Ни конца, ни границ. Кажется, что и сами названия здешних сел и городков порождены степью и вьюгой: Бугульма, Белебей, Бугуруслан, Бузулук, Бугульчан, Урбах.

Вот из метели медленно выдвигается бронепоезд. Ему трудно, он тяжело дышит. Дрожат, позванивают промерзшие насквозь рельсы. Простучали одетые в сталь вагоны — и опять нет ничего, кроме ветра, летящего снега и надрывного воя телеграфных проводов…

В этой белой вьюжной степи произошло злодейское убийство. Эсеры и кулаки, поднявшие мятеж в Орлово-Куриловском полку, застрелили командира и комиссара полка. Когда прибыл новый комиссар, двадцатилетний Чистяков, герой октябрьского штурма в Петрограде, кулацко-эсеровские главари изрубили его шашками. К мятежникам присоединилась команда бронепоезда. Мятежники, сделав вылазку, захватили вагон, где находились член ВЦИКа Майоров, старый рабочий печатник Мяги и член Реввоенсовета армии Линдов. Прицепив вагон к бронепоезду, мятежники двинулись в расположение Орлово-Куриловского полка. Линдов, Майоров и Мяги на ходу выпрыгнули из вагона в снег. Их расстреляли из пулеметов. Вслед за Орлово-Куриловским восстал Туркестанский полк. А так как полки находились на важном направлении, создалась угрожающая обстановка для всей Четвертой армии Восточного фронта.

В штабе армии царила полная растерянность. Никто не знал, как действовать дальше. Мятежники могли вступить в связь с уральскими белоказаками, их поддерживало кулацкое население Ново-Узенского уезда.

Узнав еще в Москве о восстании в двух полках, Фрунзе и Новицкий выехали немедленно в Самару. Иваново-Вознесенский коммунистический отряд продолжал формироваться, Фрунзе наказал Волкову, Батурину и Фурманову поторопиться с отправкой.

Новицкому сказал:

— Наше положение хуже губернаторского. Помню, глядел на губернатора Сазонова и не мог понять, откуда такая пословица. А теперь, побыв «красным губернатором», начинаю понимать. И тут эсеры подняли голову! Ведь как мечталось: разработка операций, деловая атмосфера, подготовка наступления… А начинать приходится с подавления мятежа. Становлюсь спецом по эсерам да анархистам.

— А почему они все-таки восстали?

— Причина, как мне кажется, сугубо классового характера: при укомплектовании не соблюдали классовый принцип — в армию просочилось много кулаков и других враждебных нам элементов. Мало коммунистов, а следовательно, слаба политическая работа.

— А мне ведь казалось, что все дело в снабжении и обмундировании.

— Другие части снабжаются не лучше. Впрочем, хлеба там вдоволь.