Все в руках твоих

    - Отказываясь от предложенного Богами счастья, ты делаешь выбор, и тебе за него нести ответ. – Томка открыла глаза. Он смотрел все так же бесстрастно, без эмоций, но его глаза ожили. Всего на мгновение.  А потом край губ дернулся и на лице Брата расплылась ужасная, злая гримаса.

      Кола торжествовала. Она выпрямилась и, мстительно скривив губы, оглядела соперниц.

      Видя, как мачеха зло смотрит и в предвкушении мести потирает руки, Тома поняла, что не сможет откупиться даже всеми монетами, потому что отказываться от мести женщина не собиралась.

     Увидев, как в уголках влажных глаз темной задрожали слезинки, сомнения Долона развеялись: она и впрямь ненормальная, потому что только сумасщедщая могла решиться на такое.

     Довольная Кола поклонилась и хотела было открыть рот, чтобы высказать благодарность, но Брат гневно прорычал:

     - Я не закончил!

    Не нужно обладать даром проницания, чтобы понять разворачивающееся перед ним лицемерие. Его трясло от злости, но опасаясь, что затравленная Тамаа приняла ярость на свой счет и сейчас упадет на колени, и станет умолять простить и позволить изменить решение, решил не медлить.

    - На колени! -  громко, грозно воскликнул он, обращаясь к Коле, но на колени упали все. Даже Равные сползли с возвышений. Дрожавшая Тамаа тоже рухнула на колени, едва сдерживая рыдания и порыв успеть выкрикнуть согласие принять совет.

    - Меня воротит от лицемерия! Ты не имеешь  ни стыда, ни почтения! Уверилась, что монеты в твоих руках!? - черные глаза стали злыми. -  Если ты заботилась о ней, как о родной, могу только пожелать, чтобы твои дети попали к такой же заботливой женщине. Стоит и тебе испытать те нежность и заботу, которые получала от тебя Тамаа -Тхайя. Властью, данной мне Отцом нашим и Богами, приговариваю тебя к двадцати ударам.

       Кола закричала, умоляя о снисхождении. Она рыдала, что уже не молода и не переживет наказание, но Брат оказался неумолим.

     - От двадцати ударов не умирают. А если не переживешь, Наса и Ота, брошенным жребием, обретут покровителя, который будет о них заботиться до тех пор, пока не заключат союз. Твоя забота и добрые поступки будут их покровителю примером…

   Ошарашенная Тома все еще стояла на коленях, не веря, что он не отдал ее на растерзание, и смотрела  на него, не отводя глаз, пока перед глазами не поплыло. Не удержав равновесия, она покачнулась…

Глава 34

       Он ждал, когда порошок подействует. Забыться глубоким сном, успокоиться, набраться сил и перестать изводить себя вопросами, это единственное, чего Долон сейчас желал. Однако спасительная пыльца не брала. Он злился и бесцельно пялился в черный потолок.

      Сегодняшний суд  дался тяжело. Он был истощен. Измотан людьми, которые боялись его, ненавидели братьев, но каждый день, всегда и везде ждали от них защиты. Оставь их без присмотра, и они перегрызут друг друга, истребляя слабых, неугодных, опасных. Если не братья Ордена, кто еще остановит жаждущих власти и богатств?  А хоть кто-нибудь из них знает, каково жить, чувствуя вокруг чужую подлость, зависть, жадность, предательство, ненависть, жажду мести? Это их чернота и мрак дорог сделали его таким.

      Долон знал, что нрав у него скверный. Справедливость, граничащая с жестокостью, честь с высокомерием, недоверчивость и уверенность в своей правоте, злой, насмешливый и закрытый. А глубоко внутри занудный, ревнивый, обидчивый, резкий, циничный, гадкий, холодный. Разве можно  такого любить?

     Его не любил никто, даже мать. Воспоминания о сочувствии сестры и ба острым осколком разрезали туман времени и кололи нутро, напоминая Ло, что он может вызывать только жалость. Он был слишком ненормальный и не верил, что кто-то сможет испытывать к нему искреннюю привязанность, не говоря уже о чем-то большем. Люди, отличающиеся от других, получают только ненависть.

     Он жаждал найти ту, что согреет теплом и не испугается холода его циничности, подозрительности, мнительности. И боялся, что испытав привязанность и радость, познает и боль предательства. Страшился, что после познания заботы, одиночество станет непомерным.

       Почему из всех женщин, именно она? Не любая другая, а та, которой в землях империи нет места? Разве он может доверять темной? Хватит ли ей любви, чтобы терпеть его? И будет ли ему достаточно от нее лишь терпения, если  полюбит? Будет ли ей достаточно скупых чувств холодного человека? Их мало, но они есть. Не его вина, что он живет чужими чувствами и так скуп на свои.

      «Другие, через много оборотов поисков и нескольких попыток, находят свою избранную, а у меня - только одна она, единственная возможность. Остался бы с ней, если бы мог выбирать? Если бы был обычным, может, прошел мимо и не вспомнил о ней? Может, поэтому думаю о ней гадости? Пугаю ее, чтобы она сама отказалась от меня? Я ненормальный, и ты ненормальная… мы оба». - Ло боялся. Он не мог понять Тамаа, и это пугало его.

      «Подумать только, я напуган!  – он невольно улыбнулся.  - Скажу Отцу, он рассмеется и не поверит».