Все в свое время [СИ]

Голос Эдварда. Чужой, сухой язык, резкие слова, бессвязные звуки "батайкэнансэ". Но понятный смысл. Великий ведун, который может понять зверя и говорить с туманом, сотворил чудо — вручил Эдварду дар, про который никто из Верных Псов ранее не слышал. Дар говорить мыслями. Каждое его слово в сознании тех, к кому он обращался, превращалось в зримую, краткую, мгновенную картину-образ, показывая, что вкладывал Эдвард в свои слова. Эдвард говорил "дом" — люди видели картину родного дома, говорил "дождь" — видели падающие с неба капли, говорил "любовь" — каждый видел нечто свое, личное. Сначала воспринимать такое общение было тяжело, когда не слышишь слова, а видишь картинки, но постепенно приходило привыкание. Со временем люди переставали замечать, что с ними говорят на чужом языке, ведь даже при обычном разговоре мы думаем образами, а не звуками и их начертанием. Мы думаем образами, и какая разница, какой системой звуков их выражать? Когда Эдвард говорил что-то непонятное, вроде слов "эскадра", "Папа" или "мощь веры" — Верные Псы не видели ничего, потому что в их головах не было того образа, с которым можно связать данное слово. Все то же самое было справедливо и в обратную сторону. Все, что говорили Эдварду, он видел, если в сознании находился подходящий образ. Так он долго не мог понять, кто такие "охотники", "истребители" и "следопыты", потому что его жизненный опыт не содержал подобных образов. Но это все произошло потом, а первый разговор и Эдварду, и Ниту давался с трудом.

— Я могу ответить, — повторил Эдвард. — Желать зло ближнему — в самой природе человека. Добро нам принесено свыше, человек не рождается добрым, но становится таковым. Увы, далеко не каждый. Люди хуже зверей. Человек — самое страшное существо во вселенной. Звери убивают лишь ради пропитания, а среди людей немало тех, кто делает это просто так, по прихоти, из жажды славы и власти.

Нит не стал спорить. Тот, кто хоть однажды видел, что творят они, никогда не назовет человека "самым страшным".

— Но скажи, воин Эдвард, неужели среди племени бриттов ты никогда не встречал добрых людей? Неужели каждый из вас желает зло каждому, и в час дождя никто не укроет под своей крышей?

— Это не так, — Эдвард нисколько не удивился, что его знают по имени, и знают, откуда он родом — Нубил мог все это рассказать под пытками, или просто так, рабы редко попадают в плен и их не учат держать язык за зубами. — Я знал много добрых, отважных, смелых людей, которые готовы были отдать свою жизнь за совершенно незнакомого человека. Очень много. Но я знал и тех, кто говорил красивые слова, а сам желал тебе скорой смерти. Потому… скажите мне, чужестранцы, кто вы? Где я? Что со мной случилось? Почему я понимаю ваш язык, и…

— Их долг исполнен. Те, кто шел по твоим стопам, ныне вкушают сладкую воду над облаками и их греет вечный огонь голубого мира, — на последний, незаданный вопрос ответил ведун. — Не печалься о них, потому что печаль ведет к слабости, печаль искажает цель и затуманивает разум — то, что произошло, не изменить, над тем, что произойдет, властна лишь воля человека.

На этом старик счел свою миссию исполненной. Ведуны никогда не здоровались и не прощались — сложно желать здравия и просить о прощении, если в твоих глазах прошлое, будущее и настоящее. Ведуны приходят и уходят, когда того пожелают сами, они помогают, когда их помощь нужна, и оставляют, когда считают свой долг исполненным. Если седой мудрец ушел — значит он больше не нужен, значит Нит справится с остальным.

— Мы — Верные Псы, — ответил молодой охотник. — Мое имя Нит Сила, я — охотник, я нашел тебя и твоего друга на поле боя, ты был тяжело ранен, но мы закрыли твои раны и донесли тебя до города. Сейчас ты в городе. Ты был ранен в сражении с ними, но я успел вовремя, пока ты еще не ушел слишком далеко по пути в голубой мир. Ты понимаешь наш язык, потому что тебя научил ведун. Я ответил на твои вопросы, воин Эдвард? Теперь ты уже не испытываешь страх?

— Мой друг… Где он? Что с ним случилось?

— Он здесь. Он потратил слишком много сил, и сейчас его душа далеко — мы надеялись, что ты поможешь нам его вернуть…

Нубил действительно был рядом. Эдвард удивился, как он сразу его не заметил — верный раб лежал на соседнем тюфяке, тоже обнаженный, и то ли спал, то ли был без сознания, его грудь вздымалась, но глаза были закрыты. Спящий раб… Холодное солнце… Невозможные вещи, потому что первое, чему учат родовых рабов — даже через самый глубокий сон ловить голос хозяина. С самой колыбели, когда два младенца только учились узнавать мир. Если лорд проснулся — будят раба, если голодный лорд кричит во сне — раба тоже будят, потому что он должен быть готов прислужить в любое время. Рядом же лежали их вещи, одежда, уже очищенная от крови и заштопанная, кресты… Оружия не было, но это и не удивительно, Эдвард бы и сам не стал в такой ситуации доверять чужаку оружие, но то, как к ним отнеслись… Пожалуй, так относятся только к тем, кому действительно не желают зла.