Все в свое время [СИ]

Еще день, и еще, и еще, и еще… Двадцать девятого мая — воскресенье. Служба. Последний капеллан, человек с саном, погиб неделю назад, когда неосторожно лег спать, не заметив притаившуюся рядом крысу. Службу провел Эдвард — полковник был еще жив, но за день до этого поцарапался о какой-то куст, и теперь бредил, никого не узнавал, температура подскочила до сорока, но все равно шел вперед сам и отдавал приказы. Всем уже казалось, что и мертвым он не остановится. Семьдесят человек из двенадцати тысяч — каждый двухсотый. Везунчики? Многие из них такими себя не считали, и отдали бы многое, чтоб умереть одними из первых и не идти через весь этот ужас. Но Эдвард их уговаривал держаться. И держался сам — душевно, телесно, и за руку Элис, которая даже тут не забывала, что Господь сотворил женщину, чтоб она была верной поддержкой и опорой своему мужчине. Вчера они поженились. Странная свадьба, в роли священника — афганец раб, в роли колец — свернутые трубочки из условно безопасной травы. Разве что обещание любить друг друга до самой смерти прозвучало со злой иронией. Свадебное путешествие, она же первая брачная ночь — к ближайшему костру, соблюдать "приличия" в тени, значит точно не дожить до утра. Завтра, если доживут, собирались дать свадебный пир, солдаты подбирали воду и пайки погибших, потому и того, и другого было более чем достаточно. А сегодня служба. Странная и немножко безумная, как и все вокруг, вино и хлеб — сухой концентрат и вода, разве что кресты настоящие, в последнее время люди только на них и надеялись, хватаясь в первую очередь за крест, и только во вторую — за автомат. Это была уже не вера, это было нечто по ту сторону — Папа и Собор святого Петра казались чем-то вроде Ориона и Туманности Андромеды — вроде такое и существует во вселенной, но где-то очень далеко, а крест — он вещественный, он под рукой, его можно пощупать, на него можно понадеяться. Поможет? Вряд ли. Так и остальное все не поможет, а если так — то чем крест хуже? Он хоть красивый. У каждого — свой, по уставу положено только наличие, но его в армии не выдают, кто какой принесет с гражданской службы — у того такой и будет. Все же вещь слишком личная, как звезда Давида у иудеев и две змеи у желтолицых — те тоже со своими символами никогда не расстаются.

На следующее утро полковник умер, и никто не удивился, что Эдвард повел пять десятков человек дальше. Куда? Вперед. Зачем? Умирать. Говорят, когда люди теряют над собой контроль институтов общества, они превращаются в диких зверей, которые убивают, грабят, насилуют, не слушаются никаких авторитетов — так вот, это не правда. Солдаты, которых империя бросила на смерть, продолжали ей служить, даже в безумном походе на север по Мертвым Землям не забывая, что Эдвард — офицер, лорд, дворянин. Казалось бы, сейчас самое время проявится всему самому низшему, тварной природе, животному началу — но нет. Люди оставались людьми, выручали друг друга, помогали, делились последним, прекрасно понимая, что это — не спасение, а оттянутая гибель. На сколько? На минуты. Может часы. Если очень повезет — дни, но это вряд ли, потому что уже на следующее утро их осталось всего тридцать пять, и никто не знал, куда делись остальные. Вроде были, и нет. Но было ядро, которое продолжало удерживать остальных по эту сторону безумия — Эдвард, его жена Элис и Нубил. Капитан и старший сержант поклялись друг другу быть рядом до самой смерти, поклялись самым святым, их любовью, что не бросят друг друга, а раб просто был рядом с хозяином, как положено, до самого конца. И, скорее всего, именно это их и сберегало — судьба уже давно разлучила всех друзей, в отряде не осталось ни единого человека, который знал бы другого, служил бы вместе, и только они втроем продолжали вместе балансировать по нити над ущельем вечной тьмы. В Мертвых Землях сложно было поверить, что где-то там, на небесах, есть рай, куда попадают дыши крещенных праведников… Казалось, что ужас вокруг — нечто вечное и неизменное, оно было всегда, будет до конца эпох, до третьего, последнего, пришествия Иисуса Христа, и когда человек умрет — его душа продолжит безумный поход на север… Неизвестно за чем — единственный человек, который знал конечную цель кровавой авантюры, Эдвард, даже сейчас ее никому не открыл. Не потому, что это было секретом. Вовсе нет. Просто люди ради шли великой цели, а узнай они, что впереди их ждет всего лишь какое-то жалкое невиданное могущество далекой-предалекой Британской империи… То, что в кабинете на базе Нью-Перт вызывало трепет, тут бы не вызвало ничего, кроме брезгливого презрения.